— Пошли в беседку, господин капитан-лейтенант. В ногах правды нет.
— Савва, ты теперь офицер и во внеслужебное время имеешь право обращаться ко мне по имени — Винк. И на «ты». Мы же друзья, не так ли?
— Садись, Винк, — показал я на лавку. — Небось голодный с дороги?
— Что там той дороги, Савва, я дольше от дворца пешком шел, чем из города до дворца ехал, — улыбнулся он.
— Винк, а револьвер мой наградной нашли? — спросил я с надеждой.
— Нет. Не нашли. Лейтенант Щолич весь полигон на дорогу вывел с вилами и граблями. Весь снег на шоссе переворошили, но как сквозь землю провалился твой револьвер.
— Жаль. Это первая моя награда. Самая памятная.
— Я тоже так подумал, — сказал Плотто, раскрывая свой саквояж и выкладывая на лавку лакированную деревянную кобуру, характерными очертаниями похожую на маузеровскую. — Это тебе от меня. За спасение. У меня в отряде нет знамени, и я не имею права гравировать наградные таблички, но от чистого сердца, Савва… прими.
Я открыл деревянную колодку кобуры-приклада, и оттуда в руку мне выпал большой вороненый длинноствольный пистолет, тяжелый — больше килограмма. На маузер он одновременно был похож и не похож. Но схема та же: магазин перед скобой спускового крючка. И ствол почти пятнадцать сантиметров. Поиграл оружием в руке, примериваясь. Рукоятка удобная. Почти нормальная пистолетная. Не то что круглая, как у самого маузера.
— Что за система? — спросил я, прицеливаясь в проходящую мимо беседки лань.
— Новинка, — пояснил Плотто. — Автоматический пистолет. Перезаряжается сам. Калибр восемь миллиметров. Легко бьет на сто шагов. Можно пристегнуть кобуру-приклад и получить легкий карабин. Сейчас он должен проходить войсковые испытания. Думаю, на вооружение его возьмут. По крайней мере, флотским он нравится…
— Сколько патронов в магазине?
— Шесть зарядов.
— Мало.
— Зачем больше?
— Лишний патрон в магазине подчас позволяет выиграть схватку. Я так думаю…
— Знаешь что, Савва. Я тебя с конструктором этого пистолета познакомлю, и ты ему сам свою претензию выразишь, — высказался каплей с некоторой обидой.
И правда, что это я? Дареному коню в зубы не смотрят — гласит народная мудрость. А я тут претензии развел, словно Плотто сам этот девайс слесарил на коленке.
Прищелкнул кобуру к рукоятке. Приложился к стреляющей машинке по-винтовочному, если можно так сказать. Удобно.
Нажал на спуск.
Курок масляно щелкнул.
— Спасибо, Винк, угодил, — постарался я сказать как можно теплее. — Нравится мне все. Классная машинка. Но с оружейником ты меня все же познакомь.
— Выпишут тебя из санатория. Познакомлю. А пока вот… Держи еще сотню патронов к нему — таких пока нигде не купишь.
И он выложил на лавку пять картонных коробок с неброской маркировкой.
Я вскрыл коробку, любуясь на поблескивающие масляной латунью гильзы и покрытые серебристым мельхиором пули. Почти как у «тэтэшника» патрон — бутылкой. Капсюль только меньше диаметром. И с проточкой у донца. Прогресс!
— Как заряжать?
— Ты никак в «Оленьем парке» стрельбу решил устроить? Принц будет недоволен, — покачал головой каплей.
— Да найду я место поглуше, Винк. И мишень сам нарисую. Обещаю косуль не трогать. В сестер милосердия не стрелять. Покажи.
— Что с тобой делать. — И он показал мне, как заряжать неотъемный магазин по одному патрону.
А также взводить пистолет и ставить на предохранитель.
М-да… как все запущено.
— Обойма бы тут не помешала, — пробормотал я.
— Вот Имричу при встрече все сам скажешь, — проворчал Плотто.
— Кому? — не понял я.
— Конструктору этого пистолета Имричу Гочу, — пояснил каплей, вставляя заряженный пистолет в кобуру и напоминая: — Не забывай ставить его на предохранитель. Это не револьвер.
— Спасибо. Еще раз. От всей души. Угодил мне подарком. Но лучше бы ты взял меня с собой в небо. Хоть пассажиром. Кстати, как там у тебя с бомбами?
— Все хорошо у меня с бомбами. Даже прицел примитивный придумали. У нас хорошие инженеры в Ольмюце, им только идею подкинуть вовремя… Они справились. Взрыватель с носика снаряда перенесли на его дно. Теперь взводить взрыватель на бомбе можно и во время полета. Тем же ключом. С нормальным вертикальным подвесом самих бомб — так их больше влезает в отсек.
— Сколько семидюймовых бомб на борт берешь?
— Пока сорок. Но можно, наверное, и шесть десятков подвесить. Однако не рискуем пока. Плюс там двадцать зажигательных бомбочек еще. У них терочный запал с замедлителем. Падают они с дирижабля на фале, когда бомба безопасную длину выберет, то фал выдергивает чеку взрывателя. Горения замедлителя достаточно, чтобы кидать их с двух тысяч метров.
— От полигона хоть что-то осталось? — спросил я с ехидцей.
— Только твои окопы, — засмеялся офицер. — Даже лес два дня горел. Хорошо, что зима снежная — сам потух.
— А что вообще в городе нового?
— Главная новость только то, что ты, Савва, теперь большой человек. Чтобы к тебе на прием попасть, надо заранее записываться. Да еще не всех сюда пускают, — улыбнулся моряк.
— Да ладно тебе?.. — удивился я.
— Не веришь? А как тебе такой факт? Пока ты в тюрьме сидел, Штур к нам примчался на всех парах из имперской столицы. Даже на короля орал, что такими людьми, как ты, не разбрасываются. Из-за дверей было слышно. Скандал вышел преизрядный. В общем, попал ты, Кобчик, в самый эпицентр интриги вокруг контрразведки. И твое требование королевского правосудия тут сильно сыграло. Не могли они против древней традиции пойти. Очень многие в империи хотят эту новую структуру в правах урезать, а то там моментально окопались старые аристократические роды, сразу почуяв, где теперь находится почти абсолютная власть. Так что инцидент с тобой — не первый уже случай, когда контрразведчики копают под верных трону людей, но незнатных. Да и между собой старые счеты сводят… М-да… А шпионов ловить некому. Так что реформа контрразведки неизбежна, если император и дальше собирается оставаться императором. А ты молодец, Савва. Сумел поднять скандал в газетах. И не рассказывай мне, как это получилось, пусть останется для всех секретом. Знал бы ты, что в городе творилось… Во всех кабаках только про тебя и спорили: и за, и против. Забавно, но в твою поддержку выступил даже «Круазанский приют». На двери у них неделю висел плакат, что контрразведчики тут не обслуживаются, пока ты в узилище голодаешь. Девочки заявили, что когда невинного героя выпустят из застенков, то они обслужат тебя по высшей категории совершенно бесплатно, — и моряк снова радостно заржал. — Завидую.