Ознакомительная версия.
В то же время самые фанатичные и стойкие заявили, что как сами следили за своими фигурами, так и дальше будут следить без всяких препаратов. Еще часть населения после первых недель и месяцев непрерывных пиршеств вернулась к более-менее умеренному потреблению продуктов, и только где-то треть продолжили ежедневно потреблять лигасперс, все больше скатываясь на уровень животных, что, на мой взгляд, вполне устраивает и трезвую часть трансгуманистов, эти паталогические жруны не только не потребуют бессмертия, но и недостойны его даже с точки зрения последователей матери Терезы.
Посетителей в кафе мало, те переместились в ночные клубы, нам сразу же принесли заказанное, все-таки у нас нет капризов, вкусы стандартные, то есть всего лишь крепкий кофе, а к нему некоторые мелочи вроде рыбного салата с курицей, по бифштексу, а потом пирожные к кофе, мы только ради него и явились, так что остальное не считается.
Звякнул смартфон, я коснулся панельки, появилось сияющее лицо Катеньки, улыбнулась широко, как веселый бурундук, пропищала счастливо:
– Судя по координатам, ты сидишь в кафе «Scenario Cafe2»!.. Я как раз еду мимо…
– Присоединяйся, – пригласил я. – Ты же на своей службе даже кофе не пьешь…
– Через две минуты, – пискнула она.
Ингрид с интересом смотрела, как я сунул смартфон в нагрудный карман.
– Ты прямо засветился весь. Значит, тебе повезло с женщиной. Такое теперь редко.
– Надеюсь, – ответил я.
– А чего там у себя кофе не пьет?
– Там вода пахнет хлоркой, – пояснил я. – Сколько ни очищай. Загадка природы.
Через пару минут в зал в самом деле почти вбежала Катенька, легкая и быстрая, как молодой козленок, чуть замедлила шаг, настороженно посматривая на Ингрид, та настоящая королева варваров, пусть и в гражданской одежде полицейского.
Я жестом указал на свободный стул за нашим столом.
– Садись, пищундрик. Это Ингрид, старший детектив убойного или какого-то там страшного отдела… Ингрид, это Катенька, младший агент главного в стране Турагентства…
Ингрид с интересом посмотрела на Катеньку, что опустилась на сиденье пугливо, как птичка на качающуюся ветку.
– Ух ты, какой мышонок… Она мне нравится. Маленькая женщина до старости щенок.
– Но-но, – сказал я предостерегающе, – это мой мышонок.
Ингрид улыбнулась несколько плотоядно.
– Да ладно, не жадничай. Я смотрю на вас, таких субтильных, чувствую, у нас такой прайд получится!
– Я старомодный, – заявил я. – Теперь это входит в тренд. Правда-правда, как бы консервативная оппозиция осточертевшей демократии. Мы те паписты, что святее папы. Потому в моей постели только я и самочка! Ничего больше. Даже кота.
Она прищурилась.
– У вас так тесно?
– Нечего-нечего примазываться, – сказал я. – Иди гантелями помахай, со штангой поработай. Вот там кайф!
Она понимающе заулыбалась.
– А-а, понимаешь. Как у тебя кайф от твоих вирусов?.. Ты прав, там у нас настоящие радости. Хотя иногда жаль, что старые радости то ли уходят, то ли обесцениваются… Добро пожаловать в новый мир, Владимир!
Я кивнул, лицо у нее бодрое, но в глазах грусть, я ощутил, что у меня выражение примерно такое же. Новый мир жаждем, стремимся в него и приветствуем, но и потеря старых ориентиров то ли печалит, то ли даже тревожит.
– Знаешь, – сказал я честно, – в новом мире приветствую все-все из техники. Из медицины, из литературы, кино, даже архитектуры, хотя и не понимаю, зачем она… но отношения между людьми…
– Да брось, – прервала она. – Хочешь принимать только то, что тебя не обязывает, не беспокоит? Так не бывает. Любишь кататься, люби и самочку возить. Даже двух, ха-ха!
Я буркнул:
– Ты тоже… самочка?
– Еще не рассмотрел? – поинтересовалась она. – Показать?
Катенька испуганно дернулась, я сказал поспешно:
– Я не про плоть, а про суть. Так как там внутри?
Она с улыбкой кивнула на притихшую Катеньку.
– Внутри я вон такая. Но только очень глубоко. Даже сама забыла, какая была в детстве. Наверное, такой же пищундрик, как твоя девушка. Эй, малышка!.. Ты чего такая пугливая?
– Я не пугливая, – ответила Катенька с достоинством. – Я боязливая.
– Но меня ты не боишься?
– Боюсь, – сообщила Катенька гордо и спряталась за мою спину.
Ингрид расхохоталась.
– А вы мне нравитесь. Оба.
Катенька прошептала мне испуганно:
– Это что же… она будет нас обижать?
– Не дадимся, – успокоил я. – Сейчас вроде бы демократия. Хотя в стране все так быстро меняется.
Ингрид картинно вскинула брови.
– Что-что?.. Кто здесь против законно избранной власти?.. Девушка, еще заверните мне бутерброд с собой и сделайте большой стакан эспрессо…
Официантка кивнула.
– Бутерброд один?
– В этот раз один, – ответила Ингрид. Оглянулась на меня и Катеньку. – А вы кровать в мое отсутствие не развалите!.. Лучше я ее потом раскачаю с вами.
Катенька открыла в изумлении ротик.
– Ты чего?.. Хочешь лечь… в его постель?
Ингрид ласково погладила ее по шелковым волосам.
– Я следователь, милая. А мужчины лучше всего раскрываются в постели… Еще не заметила в своем полудоминанте что-то такое… не совсем стандартное?.. Тогда постарайся после секса подластиться и поговорить откровенно. Мужчины в расслабленном состоянии выбалтывают такое…
Катенька сказала храбро:
– Не смей его пытать!.. Это запрещено! Я читала!
Ингрид приняла из рук официантки пакет с огромным бутербродом и ломтем жареного мяса, другой рукой взяла пластиковый стакан с горячим кофе, а пищундрику подмигнула почти по-женски.
– Учись пользоваться возможностями. Твой полудоминант уверяет, что иначе бессмертным не стать.
Я даже привстал, прощаясь, у себя дома открыл бы для нее дверь и даже выскочил на площадку, чтобы нажать кнопку вызова лифта, здесь же только проводил взглядом.
Ингрид поблагодарила кивком, выглядит довольной и даже торжествующей, что малость обеспокоило. Уже на выходе из зала оглянулась с насмешливой улыбкой, вытянула губы и чмокнула в поцелуе, и хотя до нее не меньше двадцати шагов, я как-то ощутил ее твердые и горячие губы.
Когда сел за стол, Катенька прошептала устрашенным голосом:
– Я ее боюсь!
– Я тоже, – признался я. – Есть же такие люди… Но уживаться приходится.
Потом, когда она везла меня на своей машине, всю дорогу расспрашивала о страшной женщине. Для ее хрупкой и нежной натуры встретиться с такой – настоящее потрясение, я как мог подробно рассказал о сложном деле, в которое оказался вовлечен. Она пришла в ужас от невероятной цифры в двенадцать миллионов долларов, что просто не помещается в сознании. Конечно, знает, что есть миллиардеры, Гугль вон стоит триллион, а Илон – два триллиона, но это где-то там, а это здесь, прямо вот почти в пределах протянутой руки.
Ознакомительная версия.
