— Светлый альд Каллиера, быть может, не слушать предателя, а отрезать ему язык? — сказал суровый наку-«громокоговоритель» по имени Беран А. — Тот, кто попадает в «бледный список», объявляется вне закона.
— Подожди, — бросил беллонский альд, — не торопись… Значит, ты пророчишь нам мор, Элькан?
— Я не пророчу. Я знаю. Он уже разворачивается в землях Ганахиды. Рано или поздно это должно было произойти, и если я чему-то и удивляюсь, это тому, что люди стали заболевать так поздно.
Альд Каллиера нахмурил брови и поднялся с камня:
— Вот как? Ты говоришь о жизни и смерти людей Ганахиды и не задумываешься о своей собственной жизни? И твои люди…
Элькан ссутулил широкие плечи и, как показалось Гамову, стал чем-то похож на дрессированного медведя, которого выставляют на потеху публике. В Корабле медведей не было, но это не избавило Костю от подобного сравнения.
— Мы даром тратим время, — наконец сказал предводитель плененного отряда, — нужно действовать, а мы занимаемся пустой болтовней. После ухода Леннаpa и его ближнего круга вы, Обращенные, вообще стали слишком много болтать и делать по минимуму, как я заметил после своего возвращения. Каллиера сказал холодно:
— Зато ты не в меру деятелен, Элькан. Кажется, именно за твою бурную деятельность великий Леннар повелел внести тебя сам знаешь в какой список. Так чем же ты занимался тут, на Нежных болотах?
— Я ищу средство излечить амиациновую лихорадку. И я его нашел.
— Вот как? Ты хочешь сказать, что амиациновая лихорадка, неизлечимая и древняя страшная болезнь, которая даже самого Леннара заставила отступить и удалиться из обозримого мира, тебе покорилась? — переспросил Каллиера, тоном своим и выражением лица давая понять, что не верит ни единому слову Элькана.
Тот ответил немедленно:
— Леннара заставила отступить не лихорадка. Он даже не попытался с ней бороться, ибо это уже потеряло для него смысл. Леннара заставила отступить человеческая глупость. Он устал тащить на себе воз перемен, в то время как все прочие, самонадеянно именующие себя его соратниками, не желают меняться, хоть и назвались Обращенными. Вот ты, Каллиера, — с усмешкой продолжал Элькан, — ведешь себя сейчас как альдманн, старинный озерныйвладыка у тебя в Беллоне. Взгляд грозен, слова непререкаемы, и не желаешь ты никого слушать, потому что УЖЕ вынес решение и не отступишь от него ни на шаг. Как же, менять решение недостойно мужчины, хоть весь мир разойдется по швам! Ведь ты даже и не пытаешься разобраться в сути нашей миссии тут, близ Дайлема, а ведь это в первую голову касается Обращенных, претендующих на первенство в мире Корабля! Ты можешь хоть всех нас казнить, но это только подтвердит мою правоту, — закончил Элькан, понижая голос.
Альд Каллиера, свирепо втянув воздух носом, сел обратно на камень. Стоявший за его спиной майор Неделин сказал:
— Я думаю, нам стоит немедленно вернуться в Академию. Я вижу тут семерых,[11] что прибыли на Корабль вместе со мной. Я уже сказал свое мнение на их счет. Уверен, что они будут полезны делу Обращенных не в меньшей степени, чем земляне, уже работающие в Академии.
— Конечно, он будет защищать своих, — угрюмо сказал наку Беран А. — Хотя бы я и с ним самим поговорил…
Альд Каллиера вскинул голову, и воцарилась тишина. Беллонец проговорил:
— Я не вынесу решение сейчас. Вашу судьбу решит Центральный пост и лично сьор Алькасоол.
Элькан решительно шагнул вперед и воскликнул:
— Я ТРЕБУЮ, чтобы меня оставили здесь, на болотах! Мы обнаружили древний медицинский центр Строителей, где исследовалась проблема амиациновой лихорадки. Задача поставлена и ждет скорейшего решения. И откладывать тем более преступно, что это решение не за горами!
— Ты же сам из поколения Строителей, — заметил альд Каллиера, и при этих словах некоторые Обращенные, верно еще не знавшие о происхождении Элькана, замерли в изумлении. — Тебе должно быть известно, что поражение амиацином нельзя нейтрализовать. И этот, как ты говоришь, центр… Если его возвели Строители, ты должен был знать о его существовании и указать на него Леннару в ту пору, когда он целиком доверял тебе. Отчего же ты пришел сюда только сейчас? Катте-Нури!.. Я склонен думать, что ты просто морочишь мне голову и тянешь время.
— Вот уж чего не стал бы делать ни при каких обстоятельствах, так это морочить тебе голову, — печально отозвался Элькан. — У нас и так мало его, этого времени. Ладно, поговорим по-иному. На мне дайлемитские одеяния, видишь, Каллиера? Они двухслойные, как и положено в Дайлеме. Так вот, нижнее облачение перетянуто поясом, в который встроен излучатель Малого биотранспортера… Если бы я был тем хитрым лжецом, о котором ты тут рассуждаешь, я давно бы исчез. Переместился, ускользнул от тебя, как покрытый слизью гарегг.
— Ты говоришь правду?
— Кажется, я потому и попал в число врагов Леннара, что поставил запрещенный опыт, при котором погибли люди, и меня обвинили в вивисекции, да что там… в преднамеренном уничтожении ценного человеческого материала! Кажется, Леннар выразился примерно так… Так вот, этот опыт удался, и теперь его результаты имеют прямое отношение и к Нежным болотам и погребенному в них комплексу, и к амиациновому мору. Посмотри-ка, Каллиера!
Элькан раскрыл складки своего дайлемского одеяния и расстегнул массивную пряжку ремня, похожую на голову змеи. Светились, как глаза этой змеи, два зеленых огонька, и в эти-то «глаза» вдавил Элькан растопыренные пальцы правой руки. Проскочила зеленоватая вспышка, раздвоилась, растроилась, Элькана обволокло туманной флюоресцирующей дымкой, и он истаял. Последней ушла победительная улыбка — оскаленные белые зубы, — и Косте Гамову конечно же тотчас вспомнился знаменитый Чеширский Кот из книги писателя далекой и оставленной, верно вот уже тысячу лет как, планеты Земля…
— Катте-Нури… Святая Чета!., во имя Леннара! — мешая в кучу племенных божков, общеземельных богов и вождей нового времени, пробормотал альд Каллиера, уже в который раз поднимаясь со своего желтого камня. — Это как же?
Стройные ряды Обращенных сломались. Воины принялись крутить головами во все стороны, а уроженцы племени наку задрали свои суровые лица к небесам и, согласно проведя ладонями по лысым татуированным черепам, сотворили охранный заговор. Гамов невольно подумал, что большего анахронизма, чем взывающий к своим племенным богам воин-наку, вооруженный плазмоизлучателем и состоящий в охране Центрального поста Корабля, видеть ему не приходилось давненько.
