Ознакомительная версия.
Дед Иваныч вздыхает.
"А нынче, когда вы это дело провернули… когда вернулись живыми, оба, я даже, признаться, уверовал, что могут ангелы жить в человечьем обличье на земле нашей грешной. И даже размечтался, дурень, как Ирка… ну, в общем, родит она тебе ребятишек, и заживете вы, как люди. Видать, не судьба"
Я молчу, не могу проглотить уже очень тщательно пережеванную пищу. Дед, дед… Зачем так, по свежей ране?
Дед кладет руку мне на плечо.
"Не обижайся ты на старого дурня. Мне же Ирка заместо внучки. И скажу тебе прямо вы счастливые. Да, да, Рома. Все прежние случаи кончались куда как хуже. Смертью они все кончались. Так что вы, стало быть, станете исключением из правил"
Дед вдруг переходит на голос.
- А ребятишек она, Рома, похоже, тебе таки родит. Махоньких таких, с хвостиком. Ну, может, не пятерых но двоихтроих точно. Ну, ежели, конечно, ты не будешь отлынивать.
Я поперхнулся молоком. Ну ладно, моя Ирочка… Тыто куда еще, старый хрыч!
Цветные размытые пятна танцуют свой танец, исполненный скрытого смысла. Я сплю. Такая у меня теперь работа спать.
Никогда бы не подумал, что может быть так трудно спать. Обычный сон освежает, а после моих снов… как будто я во сне разгружаю вагоны с цементом.
Но я должен. Должен довести работу до конца. Киллер что инструмент. Оператор дикарского оружия винтовки, только и всего. И свое он получил. Нужен заказчик. Тот, кто велел убить мою Ирочку.
Я расширяюсь, подобно ударной волне от взрыва, стремительно и неостановимо. Я охватываю пространство все шире и шире. Я поднимаюсь над землей нет, я поднимаюсь над Землей, хотя в это же время лежу на полу, в углу странной комнаты со странными аппаратами. Как это возможно? Да откуда мне знать, я же сплю.
Где?
Голова начинает ныть, сперва чутьчуть, постепенно боль усиливается. Нельзя! Не смей болеть! Не смей просыпаться!
Я вижу.
В бассейне с прозрачной, неестественноголубой водой (подкрашенная, что ли?) плескается грузный немолодой мужик, с начинающими седеть висками. Солидный, уверенный в себе. Время идет к одиннадцати, но депутату не нужно спешить на работу, толкаясь в трамвае. Депутаты ложатся обычно поздно фуршетыбанкеты там, разные встречи в саунах, и прочие трудности депутатской жизни. Зато уж утром можно спать сколько влезет.
Я просыпаюсь от нестерпимой головной боли.
"Папа Уэф! Уэф!!…"
"Я здесь. Ты нашел?"
"Да. Смотри скорее!"
Только бы не потерять сознание. Откуда такая боль?
Легкие шаги босых ног. Сквозь боль я чувствую, как на мою голову ложатся маленькие горячие руки. Боль уходит, тает, растворяется. Я открываю глаза.
- Ты переутомился мама Маша не отнимает рук от моей головы тебе надо отдохнуть.
Меня разбирает совершенно идиотский смех. Отдохнуть после сна…
- Я не шучу. Уэф слишком тебя эксплуатирует. Между прочим, твой дар еще только прорезался, и ты вполне можешь его лишиться, такие случаи бывали.
Она протягивает мне маленькую склянку с прозрачной жидкостью.
- Пей. И будешь спать без всяких видений.
Нет, мама Маша, погоди… Я должен увидеть этого гада. Я должен взглянуть ему в глаза.
- Нет, Рома Уэф уже тоже здесь тебе это не нужно, я тебя уверяю. Тобой владеет гнев, и я не могу тебя осуждать. Но очень тебя прошу не надо. Выспись, свою работу ты сделал. Твой дар нужен нам всем тебе, мне, Иолле. А этот… Ну хорошо, ты сможешь присутствовать на его похоронах. Устроит тебя такой вариант?
Я просыпаюсь с давно забытым ощущением выспался. И тут же меня пронзает мысль где этот?…
… Грузный немолодой мужчина с мужественным, волевым лицом садится на заднее сиденье "мерседеса", холуйохранник почтительно закрывает за ним дверь. Машина трогается, включает спецсигнал. Попутные машины жмутся к обочине, пропуская VIPперсону, и встречные шарахаются в любой момент этот может выскочить на встречную полосу, и будет прав. А как же? Права не дают, их берут. Во всяком случае, слуги народа.
Чтото вдруг неуловимо меняется в мире. Что?
На повороте лимузин сильно сбавляет скорость, и это слегка облегчает участь седоков машина теряет управление, врезается в угол здания, не пытаясь тормозить. Дым коромыслом! А вот и "скорая помощь".
Люди в белых халатах выскакивают из "Газели" с красными крестами на бортах. Возле потерпевших уже суетятся разнообразные заинтересованные лица менты, какойто тип с видеокамерой, еще ктото. Из разбитой машины извлекают пострадавших в бессознательном состоянии. Депутата грузят в "скорую".
"Куда его, в Кремлевку?"
"Давай, тут рядом совсем. И нам, если что, не впарят… Да скорее!"
"Скорая" с воем пробивается сквозь мешанину уличного движения. Водители неохотно пропускают ее это же не депутатский "мерседес"…
В просторной палате лежит одинединственный пациент бывший депутат какойто думы. Какой? Да какая разница!
Все тихо в палате. Попискивает аппарат, на экранчике которого зеленый луч вычерчивает кривую депутатского пульса. Возле аппарата дежурит девица в белом медсестра? Врач? И это тоже неважно.
У входа в палату зевает вооруженный охранник. Но и он не имеет значения.
Окно палаты интенсивной терапии, слегка приоткрытое по случаю летней погоды, распахивается, и сильнейший порыв ветра проносится по комнате, развевая какието занавески. Кажется, будто захлопала крыльями огромная птица. Сестрасиделка кидается к окну, запирает его.
Пациент лежит смирно, вытянувшись. Голова забинтована. Ага, понятно. Отдыхает после операции.
Операция закончилась всего час назад, и пациент еще под наркозом. В палате тепло. Возле кровати воздух дрожит, как будто знойное марево над асфальтом.
"Открой глаза. Открывай!"
Бывший депутат (а что делать?) открывает глаза. Вплотную к изголовью стоит какойто мальчуган, нагишом, только на плечах едва накинут белый больничный халат. Странный халат… и не спадает…
Мальчик наклоняется, и в глаза бывшего депутата смотрят его необыкновенные, фиолетовые глаза. Зрачки депутата расширяются.
"Охрана! Доктор!! Мама!!!"
"Спокойно. Ты не можешь пошевелиться. Ты не можешь сказать ни слова, ни звука. Ты можешь только думать. Думай! Кто. Тебе. Велел"
Уэф смотрит ему в самую душу. Или что там ее замещает у бывшего депутата?
"Думай. Кого. Ты. Знаешь"
Тело бывшего депутата бьет дрожь, пульс учащается. Комбайн медицинского контроля отзывается тревожным учащением сигналов. Сестрасиделка встрепенулась.
"Спокойно. Дыши ровно, вот так. И пульс в норме. Не надо нервничать. Какой теперь смысл нервничать?"
Теперь пациент дышит ровно, глубоко. И сердце бьется ровно, как у спящего. Сестра вновь затихает, понемногу клюет носом. Все, она спит.
Ознакомительная версия.
