Ознакомительная версия.
— Что? — вырвалось у полковника. — Так он еще вдобавок ни в чем не виноват?
Гость пожал плечами.
— Наше с вами счастье, полковник, что никто из них не может разозлиться надолго. Их хватает от силы на полчаса, а дальше — отвлекло насущное: служба, семья…
Видно было, что полковник потрясен.
— Как же вы его… Как же вы их будете искать? — проговорил он, глядя на контрразведчика чуть ли не с жалостью. — У вас просто нет шансов! Это же все равно, что вести следствие против Господа Бога…
Контрразведчик ответил ему невеселой улыбкой.
— Мне нравится ваше сравнение, — заметил он. — В нем есть надежда. Если помните, следствие против Господа было как раз проведено очень удачно… Так вы уж, пожалуйста, не забудьте о моей просьбе, полковник…
* * *
На улицах столицы шелестели утренние газеты. Они падали в прорези почтовых ящиков, они развертывались с шорохом в кафе и аптеках, серыми флагами безумия реяли они в руках мальчишек-разносчиков.
Только что открылись киоски. Возле одного из них стоял вчерашний гость полковника и, судя по всему, лететь на этот раз никуда не собирался. Надо полагать, из каких-то его расчетов следовало, что голос сегодня объявится именно в столице.
Контрразведчик купил утреннюю газету, хотя с содержанием ее ознакомился еще вчера вечером. Он всматривался в лица. Лица были утренние, серые. Серые, как газетный лист.
Докеры, служащие поспешно отходили от киоска и бегло проглядывали заголовки. О вчерашнем наступлении — ни слова, будто его и не было. На первой странице — сообщение о том, что министр обороны подал в отставку по состоянию здоровья.
Произойди такое пятнадцатью годами раньше, столица бы задрожала от хохота и возмущенных выкриков. Теперь же — ни звука, только тревожный бумажный шорох да отчаянные, как перед концом света, выкрики газетчиков-мальчишек.
В соседнем кафе задержали седого господина в очках: он, не отрываясь от статьи, достал и поднес ко рту приборчик, оказавшийся при дознании коробкой с импортными пилюлями.
Были задержаны также несколько полуграмотных субъектов: эти, читая газету, усиленно шевелили губами, словно бранились шепотом.
А вскоре дошло и до анекдота: на восточной окраине арестовали своего брата-агента — у него была рация нового типа.
Но ведь где-то рядом в толпе двигались и настоящие носители голосов — издерганные, запуганные, злые, не отличимые от остальных, сами не подозревающие о своей страшной силе. Уткнувшись в газету, они читали о том, что вчера Его Превосходительство господин Президент подписал контракт на постройку в стране первого реактора, способного производить сырье для термоядерных бомб.
Оставалось вглядываться в лица.
Никто не делился мнениями. Случайно встретившись взглядами, отворачивались или заслонялись газетой. За плечом каждого незримо стоял вежливый господин из контрразведки.
Многие, наверное, мысленно проклинали Президента, мысленно спорили с ним, но как определить, кто из них носитель голоса? А что если… ВСЕ?
Мысль была нелепая, шальная, тем не менее контрразведчик побледнел и выронил газету.
* * *
Страх и бумажный шорох вздымались над столицей невидимым облаком. Страх и бумажный шорох. Казалось, что вот сейчас нервное напряжение достигнет предела и город, серый город-паук с его министерствами и тайными канцеляриями, — разлетится в пыль!..
— ТЫ, ПРЕЗИДЕНТ ЧЕРТОВ! — раздался высокий от бешенства голос.
Его Превосходительство господин Президент подскочил в кресле и схватился за кнопку вызова личной охраны.
Уму непостижимо — следователь сравнил его с Колумбом! Так и сказал: «Он ведь в некотором роде Колумб…» Ничего себе, а?.. Хорошо бы отвлечься. Я останавливаюсь возле книжного шкафа, отодвигаю стекло и не глядя выдергиваю книгу. Открываю на первой попавшейся странице, читаю: «Все говорят: нет правды на земле. Но правды нет — и выше…»
Мне становится зябко, и я захлопываю томик Пушкина.
* * *
А как обыденно все началось! Весенним днем женатый мужчина зашел к женатому мужчине и предложил прогуляться. Я ему ответил:
— С удовольствием. Очень кстати. Сейчас, только банку сполосну трехлитровую…
— Не надо банку, — сдавленно попросил он. — Мне нужно поговорить с тобой.
Женатый мужчина пришел пожаловаться женатому мужчине на горькую семейную жизнь.
Мы вышли во двор и остановились у песочницы.
— Ну что стряслось-то? Поругались опять?
— Только между нами, — вздрагивая и озираясь, предупредил он, — Я тебе ничего не говорил, а ты ничего не слышал. Понимаешь, вчера…
Поругались, естественно. Дочь принесла домой штаны и попросила полторы сотни. Татьяна, понятно, рассвирепела и устроила дочери воспитательный момент, но когда муж попытался поддакнуть, она устроила воспитательный момент ему: дескать, зарабатываешь мало — вот и приходится отказывать девочке в самом необходимом. Он вспылил, хлопнул дверью…
— И пошел искать меня? — спросил я, заскучав.
Оказалось, нет. Хлопнув дверью, он направился прямиком к супруге Моторыгина, имевшей неосторожность как-то раз пригласить его на чашку кофе.
Я уже не жалел об оставленной дома трехлитровой банке — история принимала неожиданный оборот. Нет, как хотите, а Левушка Недоногов (так звали моего сослуживца) иногда меня просто умилял. Женатый мужчина отважно сидит на кухне у посторонней женщины, пьет третью чашку кофе, отвечает невпопад и думает о том, как страшно он этим отомстил жене. А посторонняя женщина, изумленно на него глядя, ставит на конфорку второй кофейник и гадает, за каким чертом он вообще пришел. Представили картину? А теперь раздается звонок в дверь. Это вернулся из командировки Моторыгин, потерявший в Саратове ключ от квартиры.
— И что? — жадно спросил я, безуспешно ища на круглом Левушкином лице следы побоев.
— Знаешь… — с дрожью в голосе сказал он. — Вскочил я и как представил, что будет дома!.. на работе!.. Ведь не докажешь же никому!..
Словом, очутился Левушка в темном дворе с чашкой кофе в руках.
— В окно? — ахнул я. — Позволь, но это же второй этаж!
— Третий, — поправил он. — И я не выпрыгивал…
Он не выпрыгивал из окна и не спускался по водосточной трубе. Он просто очутился, понимаете? Я не понимал ничего.
— Может, ты об асфальт ударился? Контузия… Память отшибло…
— Нет, — Левушка словно бредил. — Я потом еще раз попробовал — получилось…
— Да что получилось-то? Что попробовал?
— Ну это… самое… Вот я — там, и вот я уже — здесь!
Ознакомительная версия.
