Артём восседал на матрасе, брошенном прямо на голый бетонный пол, и грозно потрясал веером из замасленных карт.
– Ни фига, – сердито повторил он – я сто раз «резался» со своим компом в эту игру и правила помню!
Местный тощий паренёк что-то доказывал – не очень уверенно.
На полу рядом с Артёмом уже лежала горсть монет. Выигрыш.
Третий юный игрок почти не участвовал в споре. Валялся на драном матрасе, болтая ногами, и наблюдал за всем, словно за аттракционом. Вероятно, жизнь в Развалинах, несмотря на постоянный риск, – довольно однообразна. Не каждый день сюда заявляется с гастролями такая личность, как Артём.
Физик заметил меня и сделал в мою сторону выразительный ораторский жест:
– Таня, они играть не умеют! Тёмные люди!
– Зато ты – светлый, – поморщилась я. – Артёмчик, посиди тихо, ладно? И верни ребятам деньги.
Он сердито фыркнул:
– При чём тут это… Важен принцип!
Да уж. Упрямства у него хватит на десятерых.
Я пристально на него взглянула.
Иногда мой взгляд творит с мужчинами чудеса. Даже с Артёмом.
Он неловко усмехнулся, пожимая плечами. Отодвинул от себя монеты.
– Вообще-то, ваш друг прав, – чей-то высокий голос за спиной. – Принцип – это главное.
Я повернулась. Бледный немолодой мужчина с остатками седой шевелюры был серьёзен, как если бы речь не о картах шла, а о главных вопросах мироздания:
– В зависимости от принципов меняется всё. Чем больше новизны в исходных постулатах, тем менее тривиальна выигрышная стратегия. – Он извлёк из кармана потёртый блокнот и шариковую ручку. С надеждой проговорил: – Если вам интересно, я мог бы набросать пару алгоритмов…
Местные засмеялись. Включая тех, кто дежурили у окон.
Широкоплечий мужик, выделявшийся даже на фоне общей небритости ухоженной чёрной бородой, сплюнул:
– Опять за своё… Решил отыграться на новых людях, да?
Лысый бесхитростно улыбнулся:
– Я же математик. У меня это получается лучше всего…
– Неправда, – сказал юноша, тот, что валялся на матраце. – Помнишь, как снял полицая? Со ста шагов – и прямо в лоб.
– Это случайность, – отмахнулся лысый. – Я даже мог бы рассчитать вероятность…
– Не надо, – хором попросили остальные.
– Как хотите, – слегка огорчённо развёл руками математик. Но блокнот не спрятал. Начал писать мелким убористым почерком. Кажется, всё-таки формулы.
Владелец ухоженной бороды вздохнул:
– Одни учёные кругом… Придумали бы, как нам выбраться? А?… Не дождёшься от вас толку… – Окинул меня внимательным взглядом: – А может, наши герои помогут?
Я промолчала.
– В Подполье всё такие симпатичные?
Здоровый, сильный мужик. И не дурак. Но чем-то он мне не нравится.
– В Подполье – все разные, – ответила спокойно. В конце концов он не виноват, что я не настроена для флирта.
– А может… пока прогуляемся?… – Крепкие зубы обнажились в ухмылке. – Вдвоём?
Вот это уже перебор, мальчик… Впрочем, какой он мальчик… Настоящие мальчики, оставив карты, таращились на меня с робким любопытством. Только Артём разглядывал бородача. В глазах у физика плясали едва заметные чёртики.
– И далеко идти? – прищурилась я ласково.
– Рядом, – ухмыльнулся чернобородый. – Или брезгуешь? Не бойся, я не заразный… А хоть и заразный – один хрен помирать. Давай обрадуемся… Напоследок…
– Уверен, что тебе понравится?
– Точно… – осклабился он, прислоняя «калаш» к стене. – Детка, для меня эти минуты будут сказочными…
– Да?… Обычно мало кому нравится подыхать с отстреленными яйцами.
– Стерва, – дёрнул он головой. Словно боднуть хотел. И отвернулся. – Ничего. Скоро полицаев обслуживать будешь.
– Хватит, Медведь! – выпалил математик, роняя блокнот.
– Шучу я. Юмор такой… Предсмертный.
– Да что ты заладил… И не из такого выпутывались, – вмешался благообразный старичок, до сих пор дремавший с автоматом в обнимку.
– Легко тебе рассуждать, дедуля. Тебе и так на кладбище прогулы ставят…
– Медведь, не надо быть сингулярностью на нашей функции, – поморщился математик. – Заткнись, а? Будь другом.
– Ага, только и хватает ума рот мне затыкать… Я ведь давно предупреждал. Хорошим это не кончится. Ещё Косому говорил… А Косой только Владика слушал. Вот и заработал пулю…
– А что тебе Влад? – удивился старик. – Мало он тебя прикрывал?
– Владик наш молодец, конечно. Только у него после контузии и лагеря мозги в одну сторону повёрнуты. Он думает, что до сих пор воюет. И нас – заставляет. А война давно кончилась.
– То есть как? – вскинулся один из юношей.
– Вот так. Хорошо или плохо – но кончилась. Ещё три года назад.
– А что же сейчас? – пожевал губами старик.
– Разборки, дедуля. Обыкновенные разборки. Мы бьём полицаев. Они нас бьют…
– Это не война?
– Дураков и на футболе убивают. Умные всегда могут договориться.
– Умные?
– Вот именно. Которые с мозгами, теперь не в Развалинах минуты считают, а на квартирах – пиво пьют. Их небось о зачистке за сутки предупредили…
– Кто? – скривился юноша. – Полицаи?
– А хоть бы и так! Договариваться надо! А не на рожон лезть, как наш Владик! Если бы не дурость – всё могли бы иметь. И квартиры, и заработок нормальный. Вон Гончар – Щукинский рынок держит. И с полицаями – никаких проблем.
– Я и не знал, что ты о карьере бандита мечтаешь, – сухо заметил математик.
– Называй как хочешь, – отмахнулся чернобородый. – Только я знаю, что Гончар умеет выживать. А мы – нет. Потому и сдохнем. Наш Владик всё на Подполье надеялся. А у них свои разборки. И на наши – им начхать. Ведь так, красотка?
– Странно, – вздохнула я.
– Что тебе странно?
– Что ты, с таким-то умом… до сих пор в полиции не служишь.
– Ах, ты, тварь! – он бросился на меня с решительностью бульдозера. Правда, юношам и математику удалось его удержать. – Сука… – процедил, переводя дух. – Да отпустите, не трону я её. Мараться неохота… А вы лучше сами спросите… Спросите у неё – помогут они вам? Видите, молчит! Чёрта лысого… Чёрта… – Он сел на пол у окна. – Ей-богу, этих ненавижу сильнее, чем полицаев… Те хоть честные, по-своему… А эти всё красивыми словами прикрывают. Мы в рванье щеголяем, а они в штатовской экипировочке тусуются. На какие шиши, интересно? Деньги, за всем деньги… А вы, наивные цыплята, понять не хотите… Только деньги…
Я отвернулась.
Так иногда бывает. У здоровых мужиков нервы сдают раньше, чем у хлипких интеллигентов или субтильных юношей. Кем он был до всего, этот Медведь? Пивом торговал? А может, был заурядным работягой. И вполне достойным человеком. К рюмке прикладывался только по праздникам. Получку отдавал жене… Конечно, ругал власть. И прежнюю, наверное, не меньше нынешней… Вероятно, не бедствовал. Жил в своём уютном мирке. И плевать ему было на то, что творилось за этими уютными стенами… Когда однажды стены рухнули, поневоле пришлось взяться за автомат…
