эти цепочки – старый степняк безошибочно узнал в них точные копии человеческих ног. Босых человеческих ног.
Горохов останавливает машину как раз напротив этих ничего хорошего не обещающих цепочек, опускает тонированное и запылённое стекло и говорит Мише:
– Видал?
И тот ему отвечает в своей обычной манере:
– Ага.
«Ага». Что это значит? Ты видел и удовлетворён увиденным? Видел и возмущён? Видел и тебе всё равно? Увидел и хочешь развернуть машину обратно? Что значит это твоё «ага»?
Шубу-Ухай чуть пригляделся и выдал увиденному развёрнутую характеристику:
– Молодой и старый, охотятся.
И это было скорее всего верным наблюдением. Следы отличались по размеру, первым шёл большой дарг, за ним поменьше. На песчаный холм они взбежали. Хотя правильнее, чтобы не расходовать напрасно энергию, да и не перегреваться под испепеляющим солнцем, бархан просто обходить. А раз бежали на песчаный холм, значит зачем-то, за кем-то. Охотились. И тут Миша добавляет:
– Часа три назад бегали тут или, может, четыре… Ты глянь, до ночи дождаться не могли, по самому солнцу слоняются…
– Тебе же ефрейтор сказал: жрать им тут нечего, – замечает Горохов. – Вот и охотятся круглые сутки.
Он закрывает окно, и машина едет дальше. И раньше-то уполномоченный по этим безлюдным местам ехал в напряжении, а теперь только и шарил глазами по степи, гнал машину и всё, всё на пути пытался охватить взглядом. И Миша, ехавший до этого почти развалившись на диване, сел ровно, тоже смотрел по сторонам.
Видно, его тоже мотивировала догадка о голодных даргах. Оно и понятно: неприятно ощущать рядом с собой существ, которые считают человечину отличной едой и которым в этих местах больше есть особо нечего.
Но их опасения были напрасны. До самого вечера, до заряда они так и не увидели более ничего пугающего, кроме одного следа крупной сколопендры.
***
Их словно ждали на Семнадцатой заставе. Кто-то на антенне, что уходила в чёрное небо прямо из центра заставы, включил фонарь.
Этот фонарь сиял в темноте, как самая большая звезда, его было видно издали, и, ориентируясь на него, они не промахнулись в очередной раз и не проехали мимо заставы.
Прапорщик Волошин, командир заставы, несмотря на поздний час, сам вышел посмотреть, кого это ночью принесло.
– Господа охотники, – он разглядывал то Горохова, то Мишу, благо света фонаря для этого хватало. – Каким ветром в наши края?
И вопросы эти были, как и догадывался уполномоченный, весьма непраздные.
– Да мы оба в этих местах бывали раньше, – отвечал Горохов, – вот и решили взглянуть, как тут что… Как саранча, как охота…
– Ну, пойдёмте ко мне, – приглашает прапорщик. – Поговорим за чаем, за едой…
Это было такое предложение, от которого лучше было не отказываться. Да и как отказать радушному хозяину в простых посиделках? Правда, уполномоченный прекрасно понимал, что одной из задач вот таких застав на краю вселенной является сбор информации. И даже простой прапорщик, командир заставы, – человек в этом плане подготовленный, вопросы всяким бродягам задавать умеет. Но Горохов не сомневался в своих способностях вести с такими вот интересующимися правильные разговоры. А вот в Шубу-Ухае он был не уверен.
А перед ними молодой солдат ставил на стол отличные гороховые котлеты с луком, чашку первосортного паштета, пышные разогретые в печи булки из кукурузы, два больших куска варёной грудки дрофы, и сам прапорщик открыл перед ними литровую банку вишёневого компота. А уже когда всё было на столе, достал литровую банку с синей водкой, прокомментировав это:
– Я сам её гоню!
Он разлил водку по стаканам, Горохов и Шубу-Ухай взяли свои.
– Ну, за знакомство.
Они выпили. Миша сразу стал накладывать себе отличной еды, взял котлету из гороха и положил рядом солидную порцию паштета, он был увлечён едой и безмятежен. Горохов тоже изображал безмятежность, он схватил один кусок варёной дрофы и положил себе ещё тёплую булку на тарелку. Хотя… Он ни на секунду не терял бдительности. В общем-то, все армейские формирования подчиняются исключительно северянам, и, казалось бы, Поживанов тут, в этой глуши, распоряжаться не может… Но это официально. А неофициально уполномоченный и сам не раз за небольшие вознаграждения пользовался услугами военных… Да и о настоящей цели их визита в эти Богом забытые места солдатам знать было не нужно. Вещество, за которым они ехали, очень понравилось людям из Института… В общем, тут нужно было быть начеку, чтобы не сболтнуть лишнего этому крепкому и гостеприимному прапорщику. И за себя Андрей Николаевич был спокоен, но вот Миша… Тот с удовольствием ел прекрасную еду и, скорее всего, ждал, когда военный снова начнёт разливать водку по стаканам. Горохов был уверен, что сейчас кто-то из людей командира заставы обыскивает их грузовик. Но это его волновало мало, ведь в машине ничего особенного не было, ну, кроме пары хороших стволов, которые Горохов забрал у людей Морозова и которые вряд ли могут пригодиться охотникам. Больше ничего интересного… Он ждал, когда прапорщик начнёт расспрашивать их… И тот, снова разливая водку, начал:
– Эх, ребята, – он налил Мише полстакана, не меньше, – чего же вам дома не сиделось, на кой чёрт вам нужно было тащиться сюда?
И, опережая уполномоченного, заговорил Миша; он взял стакан, но прежде чем выпить, произнёс:
– У меня тут недалеко в тайнике кое-что припрятано… медь… Несколько кило… Не знаю, сколько точно… Не взвешивал… – тут он выпивает полстакана одним глотком и продолжает так, как будто выпил воду: – Вот… решил забрать её. Я тогда по пескам пешком шёл, машина сломалась… Ага… Пришлось пешочком идти, тяжко тащить было – спрятал. Теперь нашёл товарища с машиной – вернулся… Заодно охоту местную посмотреть…
«Молодец Миша… – Горохов всё больше удивлялся степному человеку. – Это поначалу Шубу-Ухай кажется тугодумом и простаком, на самом деле он быстро схватывает. Запоминает – и тут же додумывает своё… И правильно додумывает… Правдоподобно».
В общем, они выпили с прапорщиком всю бутылку, отменно поели и при этом об истинной цели поездки любопытному военному так и не сообщили. А под конец беседы, почувствовав, что ли, к охотникам хмельное расположение, он сам им сказал:
– А Аяза вы не найдёте.
– Это почему же? – поинтересовался Шубу-Ухай. Он был тоже под хмелем, но рассудка не терял.
– Вот вы знаете, где он живет? – в свою очередь спрашивал у него прапорщик.
– Ну… – отвечал ему охотник как-то уклончиво: возможно, и знаем.
– А-ха-ха… – смеялся военный и грозил Мише пальцем. И после добавлял: – А он там и не живёт.
Это был крепкий, даже плотный человек; мало
