Ознакомительная версия.
Рунгерд распрямилась до предела сжатой пружиной и, прокатившись почти под самыми ногами одного из гоблинов, бросилась к мечу и молниеносно сунула его в ножны на спине. А вместо него едва успела положить на траву другой меч. И самый внимательный взгляд не различил бы Черный клинок Повелителя Тьмы и детище гномов, что сверкнуло сейчас в руках у Руни. Она хотела вскочить на ноги, но не успела. Не успела даже убрать руку от Черного меча. И встретилась взглядом с горящими нестерпимой синевой глазами Нового Бога.
Ее точно толкнули в грудь. Девушка будто окаменела под этим взором. Ей снова было десять лет. И над ней, под самым брюхом туч, сошедшихся над Хединсеем, мчался на чудовищном, покрытом изумрудным оперением звере Повелитель Тьмы. Грозный, прекрасный, величественный.
Она видела перед собой только эти глаза. И что-то непонятное потянуло ее, заставив опустить руку. Повелитель Тьмы оттолкнул девчонку, подхватывая с травы меч. Рунгерд могла бы выхватить тот, настоящий, что был теперь у нее за спиной. Могла бы попытаться хотя бы увернуться от прямого безжалостного удара, но она словно оцепенела на мгновение, не умея разорвать смертельную петлю божественного взгляда.
Черный клинок начал свое стремительное падение. Девушка закрыла глаза, ожидая боли. Готовясь к смерти. Но что-то тяжелое сбило ее с ног, заставив жадно втянуть ртом воздух. Оцепенение спало. Рунгерд тотчас вскочила на ноги. И вскрикнула, бросаясь к тому, кто принял на себя удар Черного меча. Хрофт упал на полуразложившуюся груду, что когда-то была внушающим трепет монстром, созданным Повелителем Тьмы. В груди Отца Дружин зияла рана. Меч Ракота прорубил кожаный доспех, глубоко вошел в тело, задев легкое. Между багровыми краями раны пенилась кровь.
Руни показалось, что ее сердце остановилось. Что его вырвали и вся эта кровь, что сейчас на ней, на ее плаще, руках, груди — хлещет из нее самой, оттуда, где еще недавно билось сердце. Она обхватила руками неподвижное тело, надеясь, что следующий удар Черного клинка решит и ее участь.
Но Ракот уже не обращал внимания на Девчонку и хрипевшего Отца Дружин. Он ошарашенно смотрел перед собой. Туда, где медленно, во всю длину взмаха Черного меча, раскрывался портал.
Люди Балина знали свое дело. В мирах Упорядоченного было довольно мастеров, что сделали бы Черному Ракотову клинку брата-близнеца, такого, что сам Повелитель Тьмы не сумел бы различить их в пылу боя. Но спрятать один клинок, нет, часть клинка внутри другого — такое было по силам не каждому. Как не каждому было по силам воспользоваться Разрубленным мечом.
Портал открывался все шире, питаясь мощью Повелителя Тьмы. Ракот упал на колени, сдавив голову руками. Но тотчас начал вновь подниматься на ноги. Брезгливо отбросив выкованный гномами меч, словно ядовитую змею, он выдернул клинок из руки мертвой Ландхильд. И попытался преградить путь к порталу.
Но на его пути возникли Рихвин и Велунд.
— Уходим! — крикнул Рих, и остававшиеся в живых люди стали один за другим исчезать в жерле портала. Купол нещадно терзал остатки армии тьмы. Гоблины едва ворочали палицами, а несколько тварей, что еще были живы, не могли даже подняться с земли.
Рунгерд, размазав по щекам слезы, подхватила под руки невыносимо тяжелое тело Хрофта и потащила к порталу. Споткнулась о какую-то магическую падаль и, потеряв равновесие, упала на одно колено. Слезы застилали взор. Она ненавидела себя, проклинала всеми известными словами, проклинала и Хрофта, пожертвовавшего жизнью за нее, никчемную Девчонку, не умевшую даже достойно умереть.
И вдруг вспомнила. Вспомнила свою последнюю битву. Вспомнила так ясно, словно это было вчера. Полынный горький ветер, запах выжженной травы. Не здесь, в долине, в самом центре Восточного Хьёрварда, а в другом мире, далеком, родном. Вспомнила поле. Вспомнила тех, кто пришел забрать у них, асов, Древних правителей всего сущего, их трон, — семерых солнцеликих Молодых Богов. Всплыло искаженное божественной яростью лицо Ямбрена — и его сверкающий меч, направленный ей в грудь. Он был там. Хрофт. Ее муж. И он не сумел защитить ее.
Ярость — непонятно на кого: на покинувших Упорядоченное Молодых Богов, на Хрофта, на Судьбу, Создателя или всех вместе — придала девушке сил. Она рванула тяжелое полумертвое тело и поволокла к порталу.
— Брось, он умер!
Голос Рихвина пробился сквозь шум в ушах. Альв попытался оттолкнуть ее от Хрофта, но Рунгерд вцепилась в любимого мертвой хваткой львицы.
— Пшел прочь, остроухий, — прошипела она, и Рихвин невольно отпрянул, увидев в глазах девушки отблеск чего-то такого, чему он не сумел бы дать имени. Что-то, сильно напоминавшее божественный гнев пополам с бездонным человеческим страданием.
— Помоги ей, Рихвин. — Велунд с трудом ушел из-под удара Черного меча, но не позволил Ракоту даже на пядь приблизиться к порталу.
Рихвин подался было в ту сторону, где сражался с божественным противником брат, но остановился. Выхватил из ножен на спине Рунгерд настоящий Черный клинок и бросил его Велу. Полукровка поймал нежданный дар, с дерзкой ухмылкой направив на Повелителя Тьмы его собственное оружие, словно отразив Ракота в насмешливом кривом зеркале. Два черноволосых красавца с клинками в руках смотрели друг на друга. Могучий, широкоплечий варвар и изящный, гибкий как кошка полуэльф. Зеленый взгляд скрестился с синим.
Это зрелище завораживало своей красотой. Но Рунгерд прикрикнула на Рихвина, и вдвоем они наконец опрокинули тело Отца Дружин в бездну портала. Рунгерд так и не расцепила стальных объятий, ухнув в пучину туннеля между мирами вместе с мертвецом. Рихвин поколебался лишь секунду, пропустив вперед нескольких воинов, наконец сумевших отбиться от полуживых от слабости гоблинов.
— Он мертв, — повторил Дирк, отходя от тела, над которым как разъяренная кошка металась Рунгерд.
— Нет, я слышу, он еще жив, — прошипела она, словно защищаясь от слов альва. — На тебе плащ колдуна, так вспомни, чему тебя учили, воскреси его.
— Ты права. — Дирк замолчал на мгновение, не зная, как обратиться к той, что теперь была перед ним в облике Девчонки. — Он еще жив, госпожа, но ты ведь и сама — внучка лекаря и знаешь: он обречен.
Дирк, Рихвин и остальные ждали чего угодно: вспышки сокрушительной ярости, криков и рыданий. Но вместо этого Руни подняла на альва полные боли глаза и едва слышно прошептала:
— Умоляю тебя, верни его. Я умоляю тебя…
И любой из слышавших этот шепот поклялся бы, что это была Рунгерд. Не та, что только что в бессилии рвала и метала, требуя исполнить ее волю. А внучка лекаря Ансельма, с невыносимой ясностью понимавшая, что бессильна возвратить жизнь тому, кто лежал у ее ног.
Ознакомительная версия.
