— Не боись, наука. Я ещё не забыл, с какой стороны у автомата приклад.
Тараненко шепнул что-то одному из солдат, и тот принес из багажника брезентовый плащ-пыльник и резиновые сапоги.
— Ребятам кофейку предложите, а то наш термос уже давно дно кажет, — попросил Покатилов, отойдя к самому люку. Через несколько секунд он уже был снаружи.
Тараненко тихо выругался, набросил плащ, вскочил в сапоги и тоже покинул вездеход.
Кекс чувствовал, что и его, и Психа Покатилов тоже скоро вызовет прогуляться, поэтому раздеваться не стал, только автомат оставил в углу, где обосновались Псих с Батоном, а сам подсел к столику, где угощали бойцов Покатилова. Может, военсталкеры и недолюбливали вольных, с гостеприимством тем не менее у них все было нормально: и кофе сообразили, и печенюшек каких-то, и даже коньячку. Правда, ту бутылку, что предназначалась Покатилову, прибрали, выставили другую, попроще. Оно и понятно, та небось из личных запасов Тараненко, начальственная.
Покатиловские орлы от чистого коньяку отказались, но в кофе капнули охотно. Очкарик Флэш наотрез отказался даже от капель в кофе. Кекс отказываться не собирался, ему, а также Психу и Батону, щедро плеснули в железные кружки. Вояки Тараненко также предпочли всего лишь облагородить коньяком кофе (служба, ничего не попишешь, тем более и офицер ихний то и дело рожу из кабины высовывал). Зато Сиверцев, научник, которого Кекс в окружении Тараненко вообще не помнил, ломаться не стал и охотно принял кружку с дозой коньяку.
Чокнулись, причастились.
Кекс сразу раздобрел — после нескольких дней напряжения чувствовать себя в практически полной безопасности было очень-приятно. Сиверцев, которого, как оказалось, звали Ваней, тоже довольно жмурился после коньяку, словно хорошо отожравшийся и отоспавшийся котяра. Бойцы Покатилова о чем-то болтали с военными Тараненко — о чем-то своем, тактически-специфическом, Кекс послушал с полминуты и скис. Батон, наоборот, сидел рядом с ними и жадно внимал. Псих, позевывая, косился на спальники в углу и видимо, размышлял, не поспать ли еще.
— Слушай, Ваня, — принялся расспрашивать Кекс. — Ты ведь обычно в «Ать-два» заседаешь, верно?
— Есть такое, — подтвердил научник.
— А с кем из тамошних дружбу водишь? Вроде бродяги о тебе хорошо отзывались. Только не помню, кто именно.
— Полоз, наверное, — сказал Сиверцев и вздохнул. — Говорят, вы его нашли пару дней назад.
— Нашли… — подтвердил Кекс. — Он был твоим другом?
— Другом — вряд ли, — Сиверцев покачал головой. — Ни в Зоне, ни рядом у меня настоящих друзей нет. Приятелем Полоз был, собутыльником — тоже. Но все равно жаль его. Ни за что сгинул. Давай помянем, что ли?
Глотнули, не чокаясь.
— Такая уж сталкерская доля. — Кекс говорил, глядя в уже почти пустую кружку. — Сегодня собутыльник, а завтра сообщат: гикнулся, мол, сталкер такой-то. А могут и не сообщить. Сколько нашего брата просто ушло в Зону, и ищи-свищи. Никаких следов не осталось.
Сиверцев не ответил, только в очередной раз вздохнул.
— А здесь ты как оказался? Ты ж вроде не у Тараненко работал, а где-то в лабораториях.
— Было дело, — закивал Сиверцев. — Четыре года в микроскоп глядел, даже по выходным. А пару дней назад — трах-бах, и Тараненко забрал меня к себе. Я первый раз в Зоне. Если, конечно, это считается — на броневике покататься.
— Ничё, — заверил Кекс. — Для начала оно даже лучше. Никуда не влезешь сдуру. Больше половины новичков гробится в первые же выходы, даже если идут с тертыми бродягами.
Сиверцев поглядел на Кекса большими и грустными глазами и снова промолчал. Хотя явно хотел сказать что-либо о методах тертых бродяг, которые зеленых новичков обыкновенно посылают вперед, а сами потом идут по трупам. Что термин «отмычка» возник отнюдь не на пустом месте.
Но Сиверцев не сказал ничего. Может быть, боялся, может быть, просто не хотел с ходу портить отношения. Кекс прекрасно чувствовал его настроение, потому что не первый год имел дело с новичками, а кто плохо чувствует новичков, тот редко становится сталкером-вожаком. И ещё ему отчего-то очень захотелось доказать Сиверцеву, что он, Кекс, не такой. Не такой холодный убийца, каким был тот же Басмач.
— Я своих молодых берегу, — хмуро сообщил Кекс научнику. — Кого хочешь спроси, у меня последнее чепе хрен знает когда было. Вон тот белобрысый, Батоном кличут, — уже год со мной ходит. Так что не все из наших молодняк гробят.
— Да я верю, — тихо ответил Сиверцев. — Полоз тоже такой был.
Кекс кивнул и подумал, что надо бы, пожалуй, сменить тему.
— Но босс-то каков! — сдержанно восхитился он. — Раз-два — и в Зону! Не ожидал я, честно говоря, увидеть его где-нибудь помимо офиса.
— Давно на него работаешь? — с интересом спросил Сиверцев.
— Да лет пять уже. А что?
— Так, — вздохнул научник. — Оцениваю собственные перспективы.
— Под серьезным человеком спокойнее, — рассудительно проговорил Кекс. — Во-первых, снаряжение хорошее, да и покупать его не надо, вроде как в аренду берешь. Но вторых, гарантированный сбыт. В-третьих, шваль всякая стороной обходит. В общем, сплошные плюсы.
— Минус, я так понимаю, только один, — предположил Сиверцев. — Приходится сильно делиться. Берешь свой небольшой процентик за спокойствие, а основную часть забирает босс.
— Я выбрал, — пожал плечами Кекс. — Ты много знаешь счастливчиков, ухвативших в Зоне удачу за хвост? Я — очень мало. Едва десяток из многих тысяч. На жизнь заработаю, пусть даже на замок во Франции не хватит. Зато больше шансов вернуться домой живым-здоровым да с жирненьким счетом в каком-нибудь приличном банке.
— А ты откуда родом? — поинтересовался Сиверцев.
— Из Черноморска. Знаешь, где это?
— Наверное, на Черном море, — улыбнувшись, предположил научник. — В Крыму?
— Ага! На западе, перед самым Тарханкутом.
— А я из Череповца, — вздохнул Сиверцев. — Металлургический комбинат — вот и все достопримечательности. Я иногда думаю: случись какая-нибудь авария не на Чернобыльской АЭС, а у нас на комбинате, Зона вышла бы примерно такая же…
Псих сидел на соседней лавочке и прислушивался, но в разговор до сих пор не вступал. А тут вдруг пробормотал:
— Черноморск, Череповец, Чернобыль… Других букв в алфавите нет, что ли?
И — чуть громче — бросил залегшему на кипу спальников Батону:
— Эй, Батон! Ты откуда родом?
— Из-под Одессы, — буркнул тот, с неохотой раскрывая глаза. — А что?
— А конкретнее?
— Из Чабанки!
Псих повернулся к Кексу с Сиверцевым. Лицо у него было круглое и озадаченное.
