Ознакомительная версия.
– Все, – шепнула Ольга.
Лунев не стал медлить. Он снял рюкзак, разгрузку, бронежилет, махнул рукой «за мной» и первым полез в яму по ржавой лесенке.
Вода была холодной, но не настолько, чтобы от этого страдать. Примерно как в средней горной реке в разгар лета. А вот по чистоте до той реки этой было далековато. Плюс пугала полная темнота. Свет фонаря прорезал чернильную толщу воды всего на пару метров. Этого хватало, чтобы определить, насколько далеко стены тоннеля, но понять, что ждет впереди, было невозможно.
Примерно через сотню метров вода сверху стала чуть светлее. Лунев посветил вверх и взял на заметку – в этом месте у тоннеля снова не было перекрытий. Андрей направил фонарь вниз, чтобы сориентироваться, насколько здесь глубоко, и тут же невольно дернулся в сторону. Там, где он находился мгновеньем раньше, вода резко забурлила. Наемник сделал несколько энергичных гребков и развернулся, пытаясь высмотреть в темноте Ольгу.
Вода позади снова забурлила, и на этот раз Андрей рассмотрел, что стало причиной возмущения. Это было громадное щупальце, вроде осьминожьего, только без присосок. Существо, которому принадлежало щупальце, скрывалось в темноте на дне ямы, почти такой же глубокой, как воронка на берегу рядом с «Прометеем». Лунев прикинул, какой по размеру должна быть тварь, имеющая такую конечность, и внутренне содрогнулся. Если существо решит немного всплыть и разинуть пасть, с Ольгой можно будет попрощаться. Одолеть такого гиганта, да еще в его родной стихии, – дело нереальное. Тем не менее Андрей вытащил из ножен оба ножа и приготовился к отражению атаки со дна.
Зона, 05 часов 31 минута до часа «Ч»
Ждать развязки пришлось недолго. Примерно через час лязгнули замки, и в тюремный отсек вошли двое угрюмых парней все в той же синей униформе без каких бы то ни было отличительных знаков. Дорогину сначала показалось, что они направляются к клетке, где сидит Бибик, но парни прошли чуть дальше и остановились напротив конуры полковника. Дорогина окатила волна жара, и он морально настроился на драку. Покорно идти на убой он не собирался. Сдаваться, пусть и в самой безнадежной ситуации, было не в его правилах.
В памяти мелькнуло одно очень давнее «афганское» воспоминание о том, как его, тогда еще молодого лейтенанта, попытались зарезать, словно барана, на потеху орущим на фарси ублюдкам. Вот так же в сарай вошли двое и на ломаном русском сообщили, что будут его «мало-мало резать». Дорогин был связан по рукам и ногам и потому мысленно простился с жизнью, но конвоиры поленились тащить такого крупного «агнца» на своем горбу и решили развязать ему ноги, чтобы добрел до места «заклания» сам. На том они и погорели. Лейтенант от души зарядил одному конвоиру в пах, а другому с разворота в ухо, затем без проблем сложился вдвое, перевел связанные руки вперед и, подняв «жертвенный» кинжал, прикончил обоих нокаутированных конвоиров. Потом он разрезал веревки и прямо из сарая, где его держали, забросал ожидающих шоу душманов гранатами. Из десятка моджахедов ушел только один, да и то лишь потому, что находился в то время метров за сто от места схватки.
После был долгий марш по горам, еще одна стычка с мелкой бандой и возвращение в часть, где, как оказалось, о приключениях Дорогина уже знали все, кому не лень. Причем его подвиги были значительно приукрашены. В общем, в тот момент лейтенант был популярнее Розенбаума. Наверное, только поэтому ни политотдел, ни особисты не стали мурыжить «героя» и пенять ему на то, что он целые сутки пробыл во вражеском плену. Ведь в Советской армии плен приравнивался к предательству. Но для Дорогина все обошлось. Правда, и никаких наград за свой подвиг он не получил. Только уважение товарищей, что, впрочем, было для него гораздо важнее.
И вот история повторялась. Только Дорогин был уже не тем юношей, но зато и руки у него не были связаны.
Едва один из конвоиров открыл клетку, полковник бросился в атаку. Вероятно, бойцы чего-то подобного и ожидали, поскольку не растерялись и встретили Дорогина тяжелыми прямыми ударами по корпусу и в челюсть, но они точно не ожидали, что промажут. Полковник ловко поднырнул под руку правому, затем, демонстрируя отличную пластику в стиле тайцзи, зашел обоим громилам в тыл и… тупо запихал обоих в свою бывшую клетку. Автоматический замок негромко щелкнул, и у Дорогина появилась фора по времени секунд в десять: пока один из конвоиров нашарит выпавшие из руки ключи, пока вставит их на ощупь в скважину…
Дрогин бросился к двери, но на пороге притормозил. Из клеток Бибика и Матвея раздались аплодисменты. Дорогин оглянулся.
– Уходи, пока Платон не проснулся! – громко шепнул Бибик. – Только не пытайся выбраться наружу! До связи какой-нибудь добеги. Набирай сто одиннадцать и ори «атака зоны»! Это условный сигнал, чтобы по пеленгу «вертушки» со спецназом прилетели.
Ценные советы Дорогин дослушивал уже на бегу. Все сказанное Бибиком он знал и сам. Даже больше. Остапенко, организовавший эту крайне рискованную и многослойную, как тещин пирог, операцию, всю схему обрисовал только Дорогину. Нет, вряд ли всю. Но процентов на девяносто пять. Так что убегать из бункера Дорогин не собирался изначально. Что же касается идеи раздобыть связь и вызвать «вертушки», реализовывать ее не было смысла. Остапенко и так держал все под контролем. Во всяком случае, Дорогину хотелось на это надеяться.
«Куделе, Аншакову и Паркеру он, правда, не сильно помог, но в тот момент не была выполнена главная задача. Остапенко расставил все точки в этом вопросе еще на берегу: выручим, но после бала. До того – „спасение утопающих – дело рук самих утопающих“. Теперь же злодейская бригада, „источник“ и другие вещдоки в наличии, так что больше генералу ждать нечего. „Окончен бал, погасли свечи“. Должен был уже выслать эти самые „вертушки“. По-хорошему, еще час назад должен был выслать».
Имелось, конечно, в рассуждениях Дорогина кое-что здравое, но хромала версия все равно на обе ноги. Во-первых, полковник не был до конца уверен, что Остапенко отследил, куда увезли пленников, все-таки подземелья спутники не видят, да и радиомаячки в таких недрах запеленговать непросто. А во-вторых, даже если все сложится удачно, никто не гарантирует, что «кавалерия» прибудет раньше, чем Дорогина переработают в фарш для прокорма подопытных мутантов.
Короче, ни к двери, ни к рации полковник бежать не собирался. Он собирался устроить игры, вроде пятиборья: с бегом по бункеру, фехтованием на ножах, стрельбой, если удастся раздобыть огнестрельное оружие, с конкуром на шее у какого-нибудь лаборанта и, если все же повезет открыть шлюз, с заплывом в холодной воде. Все, что угодно, лишь бы протянуть время.
Ознакомительная версия.
