Ознакомительная версия.
Вот его кавалерия домчалась до своих спешенных товарищей и вот, промчавшись между пешими стрелками, встала на месте за их сгорбленными спинами.
– Выровнять строй! Поэскадронно! Промежутки шире! Изготовиться к стрельбе!
Всадники Крисса сбились в компактные ровные кучки эскадронов, оставляя между ними широкие промежутки для отступления спешенных драгун.
А те в это время, как обычные мушкетеры, встали в три ряда, каскадом, нависая один над другим. Жандармы мчались на них, покрываясь пеной. Дистанция быстро сокращалась.
Сто пятьдесят метров. Сто. Пятьдесят.
– Залп! – заорал Крисс.
Залп… Пехота стреляет не так как всадники. Всадники бьют в один ряд, стрелки стоят широко, поскольку конь и место для его разворота занимают интервал такой же, что требуется для тройки пеших стрелков. Тренированное животное, даже стоя на месте, волнуется и подрагивает, ствол дрожит, картечь или пуля ложатся неровно.
Пехота же стоит каскадом в три ряда, и значит, в девять раз более смертелен ее огонь! И стреляет пехотинец прицельно, тщательно сжимая крепкими руками длинноствольный мушкет, упертый жестким прикладом в неподвижное тренированное плечо.
Залп! Залп! Залп!
Три ряда жандармов вылетели из седел как будто снесенные ветром. Кровь разлетелась в стороны, как брызги, принесенные свежим бризом.
Но движение не замедлилось. Жандармы, эти машины-убийцы, как будто не замечали потерь. Еще несколько мгновений – и они врежутся в строй мушкетеров, и тогда…
Схватив оружие, спешенные драгуны рванули назад, под защиту конных и, пробежав между ними, стали вскакивать в пустые седла своих коней.
– Четным – залп! – прозвучала очередная команда.
Изготовленные за время залпа пехоты, мушкеты конных драгун снова вздрогнули, повинуясь легким касаниям спусковых крючков. Картечь снова вылетела из стволов, и новую порцию трупов вырвало из раззолоченных седел.
Жандармы в ответ не стреляли – им было нечем: в пылу атаки они не могли перезарядить карабины.
– Драгуны, рысью – вперед! Приготовить пистоли!
Конные сервы двумя волнами спокойным шагом потянулись навстречу врагу. У каждого в седельных сумках имелось по два пистолета.
Пятьдесят метров. Тридцать. Десять.
– Огонь! Огонь!
Два залпа слились в один. Лошадь чуть влево – пали́ из правого пистоля. Бросай в кобуру. Затем лошадь чуть вправо – бей из левого. Правую руку на эфес.
Ну вот и все, решил Крисс. Вот и все.
– Сабли наголо! – крикнул он. – Вперед!
Три тысячи сабель вылетели из ножен.
Эскадроны сшиблись с бешенством двух напористых ураганов. Закованные в броню профессионалы-убийцы и бывшие огородники, слуги и мастеровые, севшие в седла полгода назад. Мощь против дисциплины. Презрение против ненависти. А еще – мастерство против просто числа: из двух тысяч шательенов почти две трети лежали мертвыми на земле, сраженные свинцом, а еще пара сотен истекала кровью, оставаясь в седле.
Три тысячи драгун, почти не имевших потерь, не считая пары десятков товарищей, сраженных залпом карабинов в самом начале боя, окружили жандармов плотным кольцом, набрасываясь по трое-четверо на одного шательена.
* * *
Выпад! Никий вытащил шпагу из груди мертвеца.
Маленькая женщина, бросившаяся на Никия с кухонным топором, была пронзена прямо в сердце, однако продолжала дрожать – электрические разряды, бившие из «хомута» на шее, сотрясали тело рабыни конвульсивными судорогами даже после смерти.
Оттолкнув несчастную плечом, Никий коротким замахом вонзил клинок в тело следующего. Пораженный им серв на этот раз оказался мужчиной – крепким низкорослым стариканом с вилами в руках и ржавым шлемом на голове. Человек хрюкнул и, также дрожа от электрического тока, медленно осел на землю тяжелым скособоченным мешком.
Шумно выдохнув от усталости, Никий вытащил шпагу, отступил на шаг и оглянулся. Каждый из его хорошо обученных бойцов убил уже по нескольку человек, но все бесполезно – поток атакующих казался неисчислимым. То тут, то там солдаты повстанческой армии, доведенные до исступления усталостью и казавшейся мистической неистребимостью врага, падали под ударами примитивного оружия или просто падали, задавленные вражеской массой, не в силах более поднять меч или сделать штыковой выпад.
Линия обороны таяла. Обежав взглядом остатки своего воинства, Никий понял, что до поголовного истребления его полков осталось совсем немного. Может, еще полчаса. А может быть – меньше. В некоторых местах мушкетеры Армии Свободы были полностью истреблены, и аморфная человеческая масса их противников пробила, таким образом, линию обороны, выйдя прямо к холмам, за которыми стояли телеги брошенного обоза.
Выкрутив уставшую двигаться кисть, Никий ловким движением разрезал горло ближайшему противнику и резко развернулся к следующему. Отпрыгнул, увернувшись от копейного удара, и тут же выпрямился, пробив в выпаде грудь неловкого копьеносца. Но что это? Боже! Клинок застрял в кости, и Никий, оттолкнувшись от падающего тела ногой, с силой вырвал свое оружие. Неудачно.
С коротким щелчком клинок треснул у основания, оставив молодого офицера с одним лишь эфесом в руках. В то же мгновение перед ним оказался следующий противник – огромный детина в заводском фартуке и с гигантским двуручным молотом. Если бы у Никия была шпага, он бы в первое мгновение просто захохотал, увидев эту картину – молот слишком тяжел, чтобы использовать его в реальной драке. А уже во второе мгновение – пробил бы идиоту трахею. Но в руках был только эфес, бесполезный против такого тяжелого оружия.
Вот и все, приятель, скоро умирать. Молот взметнулся в воздух, чтобы вбить его голову вниз по самые плечи.
* * *
Крисс взревел! Обычно спокойный, габелар всегда дрался очень продуманно и очень осторожно. Отмеряя удар, готовил следующий. Отражая атаку, продумывал собственный бросок. Но сейчас все было по-другому – жестче, быстрее.
Всего несколько минут назад, когда эскадроны сшиблись, ему казалось, что вот она, победа, в руках. Из двух тысяч шательенов большая часть валялась на земле, а более чем четырехкратный перевес в численности должен обеспечить его драгунам шанс в сабельной рубке.
Роковая ошибка! Похоже, что шательены превзойдут его ребят даже при раскладе один к десяти! Казалось, вражеские кони должны были устать после долгого галопа под жестоким огнем картечи, ведь в галоп уходят только с последним броском, а эти – в бешенстве и с пеной у рта пролетели не останавливаясь почти триста метров. Но скакуны шательенов оказались достойны своих наездников. Промчавшись с закованными в железо всадниками на спинах, великолепные животные врезались в строй его драгун как несколько сотен чугунных таранов. Сила сшибки была такова, что первые ряды конных мушкетеров Армии Свободы просто снесло как от орудийного залпа. Остальные тут же потеряли кураж и удаль, замедлили ход и напор, смешались и принялись отчаянно рубиться, неумело состязаясь с шательенами в игре, к которой те были привычны с рожденья.
Ознакомительная версия.
