– Слишком… С-слишком, с***, гладко всё. Кацман меня подними, гладко и гадко, – Ричард открыл глаза, и сделал большой глоток, едва не обжегши себе нёбо крепчайшим напитком. Привычно сморщившись, он осторожно приподнял с пола хвостик копчёной соевой сардельки, занюхал, и опустил закуску обратно в коробку из-под сигар пилотского НЗ. – Летаем, зарабатываем, вертим вселенную на кх… х-х… на пальце. И всё отлично! Просто п-прекрасно, жопу мою пополам… Джек едва ласты не склеил от «белочки». Искин астероиды мельче Цереры в упор не видит. Ульрих перестал писать письма родне, и не отходит от Владленовой. Гай весь загадочный, укуренный и не рваный… То есть, тьфу, в нирване. Вот же чёртов «Хомяк», и из чего его только делают… Анна… М-да…
Морган поставил бокал на залитую пивом поверхность стола, которую безуспешно пытался протереть сервисный робот, походивший на раздутую водомерку, и положил подбородок на сцепленные пальцы. Локти он упёр в колени, и, гипнотизируя пиво, снова вернулся к беспокоящим его мыслям. В очередной раз за вечер.
Капитану давно и сильно не нравилось, каким он стал в последнее время. В обыденной жизни и рутине Рик предпочитал не замечать тревожных сигналов подсознания, но в подобные вечера спрятаться было некуда. «От себя не спрятаться, капитан, – медленно подумал он, ощущая, как слова словно разбухают в голове, заполняя её и исходя пеной. – От себя и от судьбы – не уйти. А какая она, судьба? А? Вот то-то же».
В современном мире, с его медициной, технологиями и возможностями, возраст около двухсот лет считался самым расцветом сил, а молодость длилась и длилась. Но и жизнь казалась бесконечной, способствуя неторопливости в делах и речах, поступках и мыслях. Слишком легко было остановить свой бег, упасть и уснуть, продолжая бежать по дороге где-то внутри себя, мысленно и бесполезно. «Слишком легко. Слишком».
Морган остро почувствовал желание вернуть себя прежнего. Такого, каким капитан был после увольнения из рядов космодесанта, со свежим патентом Торгового Флота и раздолбанным грузовиком «Клавикула Нокс», летавшим на честном слове и мате экипажа. Тогда мир казался выпуклым, ярким и наполненным чудесами. А астероидная пыль и звёзды – острой приправой к романтике…
Потом были долгие годы, наполненные рейсами, новыми знакомствами, пирушками и аварийными ситуациями. Копыто Дьявола, чёрные дыры Ядра, несколько экспедиций к границам галактики, Вулкан и Альбедо… Много чего было. «Астарта», ещё сияющая, только что с капитального ремонта и переборки рангоута. Потеря команды и груза. Новый экипаж, сейчас ставший родным и любимым – в прямом смысле слова.
Когда в жизни Рика появилась Анна, ещё в своей андроидной ипостаси, капитан и не думал, что сможет полюбить её. Понимание пришло потом, пока вокруг разворачивались события, мягко сталкивающие знакомый и привычный мир в пропасть страшного конца. Любовь, верность, ощущение счастья и нежности. Золотая пирамида, Строитель, Светлые, ХаСОМ, Романов… Апокалипсис, которого не случилось. «Или, всё же, случилось? – капитан задумался. – Светлые же изменили исход событий… Но почему всё так паскудно?»
Морган осоловело повёл глазами по каюте, допил пиво и зашарил правой рукой в ящике стола. Зацепив бутылку, он вытащил её, какое-то время внимательно изучал этикетку, расплывающуюся и двоящуюся, отчего казалось, что хомяк, залихватски обнимающий пивную кружку, язвительно усмехается, и, размахнувшись, со всей силы запустил ёмкостью в стену. С грустным хрустом и звоном толстое стекло разлетелось осколками и брызгами остро пахнущего напитка. Один из осколков резанул капитана по щеке.
Вытаскивая стеклянный шип из раны, и брызгая на кожу заживляющим гелем, капитан почувствовал, что трезвеет. А оглядев картину разрушений каюты, обильно залитой коричневой пеной, и воняющей, как пивоваренный завод после аварии, громко выматерился.
– Я не хочу терять Анну. Она – единственная на свете, ради которой стоит жить… Или умереть, – внятно произнёс Ричард, вставая с кресла. Выхватив ещё одну бутылку из ящика, он тщательно прицелился, и отправил её вслед за предыдущей, заорав: – Я никому не отдам ни свою женщину, ни свой корабль, ни своих друзей! Ни Светлым, ни тёмным, ни серо-зелёным, б***…
Теперь он, наконец, понял, что его больше всего беспокоило во всех этих снах, воспоминаниях и странном поведении команды «Астарты». Слишком знакомый, так сказать, почерк – тихо, исподволь, словно всё происходит само по себе. Так действовали старые знакомые Моргана, владельцы Золотой Пирамиды. Когда-то они пообещали всё исправить, вернуть на свои места, и больше никогда не вмешиваться в дела этого мира. И даже, казалось, сдержали обещание.
– Вот только ни хрена подобного, – капитан, хмыкнув, вызвал дополнительных роботов-уборщиков, и вывернул регулятор подачи воздуха на максимум. – У меня стойкое ощущение, что мы живём в какой-то хитрой временной петле, ответвлении от настоящей реальности. А там творится ад, продолжающийся после прихода Строителя, чтоб ему черти задницу пробурили, и активации Лиловости Романова. И Протекторат содрогается в судорогах, теряя планету за планетой, когда геномный наркотик вырывает матрицу сознания из тел жителей, переводя их в плазмоидное состояние. Опустошённые миры, атаки ксенорас, почувствовавших слабину прежде сильного соседа, восстания и революции, анархия и полная ж*** везде и всему.
Схватив урчащую от удовольствия тряпку, он начал вытирать стену, помогая уборщикам.
– И вот, пока мы в этом уютненьком кармашке продолжаем делать вид, что всё нормально, нас снова используют. Где-то в прошлом наши Светлые, чтоб им пусто было, друзья, затеяли очередное изменение реальности… – Морган на секунду задумался, прокручивая в голове разные варианты, но так и не смог объяснить, собственно, за коим чёртом им это понадобилось. – Непонятно зачем, но ладно. В итоге, мы имеем рассыпающуюся по кусочкам от недосыпа, недотраха и мозгосношения команду «Астарты», непонятную хрень в прошлом, и чёткое ощущение обмана. А чувство, что тебя обманули, обычно свидетельствует, что тебя действительно крупно перекинули через детородный орган, как говаривал старина Кацман…
Рик оперся на стену, елозя пульсирующей тряпкой по панели, и тихо проговорил:
– Творец Единый, клянусь Бездной, как бы я хотел пощупать шею этого многонеуважаемого господина Директора… Пощупать, сжать и услышать хруст позвонков, – капитан расслабил непроизвольно сжавшиеся пальцы, чтобы бедное квазиживотное тряпочной породы перестало верещать от боли, и нехорошо улыбнулся. – Да. Пожалуй, это очень хорошее решение. Надрать задницу Светлым. И светись оно конём!
