Он обвёл взглядом серьёзные, напряжённые лица друзей.
– Нам нужно быть очень осторожными.
– Что интересно, – сказал один из техников, – ведь эти нервые окончания вырастают снова, хотя и в другом месте. А вдруг та программа, которую в нас заложили амплитуры, снова регенерирует?
– Я об этом тоже думал. – Раньи помолчал. — По-моему, дело выглядит так: средствами генной инженерии можно внедрить в наш мозг некую программу, но без компьютера она останется бездействующей. Амплитуры решили эту задачу, трансплантировав нам ещё и капсулу-микропроцессор. Но теперь этот компьютер отсоединён, и новые нейроны будут давать уже новое соединение, в обход капсулы. А вообще-то, ведь известно, что значительная часть клеток мозга землян, нашего мозга, вообще не используется. Может статься, что то, что нам туда встроили, активизирует эту бездействующую часть мозга, которая иначе пробудилась бы, может быть, через миллион лет эволюции. Кстати, ведь капсула эта сама по себе не дала нам никаких сверхъестественных способностей. Это просто органический переключатель – и только. Мы, например, не можем общаться телепатически, как амплитуры, – от мозга к мозгу.
– Ну и хорошо, – подал реплику Турмаст, и добавил, показывая пальцем на техника, сидящего рядом:
– Я вовсе и не хочу знать, что он там думает.
Раздался нервный смешок.
– В нас может появиться ещё что-нибудь новенькое. Начнём, например, парить в воздухе, – высказался Веенн. – Какие будут тогда инструкции? Я первый.
Это была только наполовину шутка.
– Если всё так, как вы говорите, – пробормотал техник, – то значит, что, по крайней мере, по структуре мозга мы ближе к амплитурам, чем к ашреганам или массудам. Зачем же нам тогда связываться с Узором?
Эта мысль до сих пор не приходила в голову ни Раньи, ни кому-либо ещё. На несколько минут все замолчали, размышляя. Потом Турмаст решительно высказал своё мнение:
– Нет. Вспомните, чему нас учили: биологическое сходство или различие ничего не значит. Оно ничего не значило для нас, когда мы были ашреганами и сражались с землянами, и теперь то же самое. Будучи людьми, землянами, мы должны сражаться с амплитурами из-за того, что у них другая вера, и они хотят обратить в неё всех остальных, а вовсе не из-за какой-то там физиологии. Лепары и с’ваны и гивистамы любят мир так же, как и мы. Они верят в свободу мысли – как мы, а амплитуры – нет. Я как землянин не хочу быть частью и орудием их дурацкого Назначения. Особенно после того, как мы узнали правду о том, что они сделали с нами.
Слова Турмаста были встречены одобрительным гомоном.
– Да, – почти с удивлением заметил Веенн. – Ты, Раньи, открыл нам глаза, а мы тебя чуть не убили за это. Ну, и как нам спасти остальных наших – здесь и на Коссууте? Как нам принести им эту правду?
– Будьте благодарны нашим новым друзьям, помогайте им и – ждите. Только поменьше «предложений». Я поговорю со здешними властями. У меня есть кое-какие идеи.
– Только вряд ли имело бы смысл забрасывать нас на Коссуут так, как они подкинули тебя из джунглей там, на Эйрросаде. Нас слишком много, риск слишком велик, – заметил Турмаст.
– Да, с Коссуутом не получится, – признал Раньи. Но больше не сказал ничего, хотя реплик и вопросов было предостаточно.
* * *
Он внушал свои «предложения» очень осторожно: то поговорит с каким-нибудь с’ваном, то с влиятельным массудом. Землян он обходил – они были иммунны против его внушения. Помощь своих друзей он категорически отверг: если он попадётся, пусть это будет только он один. Как он и ожидал, когда он, наконец, представил свои соображения штабу обороны Улалуабла, последовала масса возражений. Его аргументация сводилась к напоминанию об успехе операции на Эйрросаде: ему тогда позволили вернуться к своим, всё было сохранено в тайне – и в результате он провёл с собой в сторону Узора двадцать пять воинов. В ходе последовавшего жаркого спора на его стороне неожиданно выступили все с’ваны и массуды. Его оппоненты не могли скрыть своего изумления таким единодушием, но, слава Богу, как будто ничего не заподозрили. В конце концов было решено в принципе повторить операцию по типу Эйрросадской: солдаты Раньи под видом чудесно спасшихся ашреганов будут посланы через линию фронта, по одиночке или малыми группами, вольются снова во вражеские части, чтобы попытаться их распропагандировать и организовать их переход на сторону Узора. Была наспех придумана легенда о том, как они, будучи переведены в столицу, сумели захватить там несколько транспортов на воздушной подушке и совершить побег. Стремясь уйти от погони, они разбились на несколько групп и таким образом им удалось прорваться. Было сделано всё, чтобы даже в изощрённых мозгах амплитуров не возникло аналогии с пропажей и возвращением Раньи на Эйрросаде.
Не всё шло так, как было задумано. Некоторые попали в расположение частей, состоявших целиком из чистокровных ашреганов и криголитов; тут оставалось только ждать и надеяться на перевод в другую часть. Другим повезло больше: среди их «спасителей» оказались бывшие земляне, и возрождённые повели среди них осторожную работу по обращению их на путь истинный. На тех, кого убеждали аргументы и разумные доводы, желанный эффект произвела демонстрация способности агитаторов воздействовать на психику ашреганов и криголитов.
Неделя сменяла неделю. Военные действия шли с переменным успехом. Но вот стали появляться первые группы перебежчиков, возглавляемые сподвижниками Раньи, среди самых удачливых оказались вконец вымотанные, но торжествующие Турмаст и Веенн. Заранее предупреждённые местные командующие войсками Узора сразу же сообщали в Главный Штаб о случаях добровольной сдачи в плен, и будущих новых «возрождённых» специальными, хорошо вооружёнными конвоями переправляли в столицу. Там команда квалифицированных врачей под руководством прибывшего, наконец, из Омафила Первого-по-Хирургии организовала настоящую поточную линию по ликвидации последствий манипуляций с мозгом землян, и те вновь обретали свободу мышления, которой были ранее насильственно лишены. К концу улалуаблского года больше половины из двухтысячного контингента превращённых в ашреганов землян вновь вернулись в своё человеческое естество. Осторожность и чёткость действий эмиссаров Раньи способствовала тому, что они не возбудили подозрений у командования противника. Помогло ещё и то обстоятельство, что войска захватчиков вообще несли крупные потери, и сведения об исчезнувших людях терялись в списках, где фигурировали всё большие и большие цифры убитых, раненых и пропавших без вести.
