близких, раз уж махнул рукой на себя. Будучи неправильно понятым, я заслужил ещё больше странных, неодобрительных взглядов, чем сам преступник. Он, так вообще, обалдел от подобного захода.
В принципе, нет ничего удивительного в появлении таких людей, как я. В этой стране полно разных фриков. Если японцы чем-то и увлекаются, то делают это с полной самоотдачей, часто доводя всё до крайностей. Им очень тяжело остановиться на полпути, сдерживать себя. Кроме того, я его не обманывал. В Японии действительно семьи убийц подвергались самой настоящей, пусть и неофициальной, общественной травле и публичному осуждению. Здесь с этим дела обстоят довольно ужасно, особенно если обвинение незаслуженное. Считалось, что дети в ответе за грехи своих родителей. Правда, я немного слукавил в другом. Вряд ли этого идиота приговорят к высшей мере.
Увы, подобная альтернатива хоть и поколебала решимость преступника, но не заставила его отказаться от задуманного. Всё зашло уже слишком далеко.
— Мой? — изумился преступник, справившись с секундным замешательством.
— А чей же ещё? — я охотно подтвердил, игнорируя явно враждебные взгляды окружающих людей, мигом поменявших своё мнение на мой счёт.
Приложив массу усилий, меня едва не стошнило от отвращения к самому себе за ту чушь, которую пришлось нести, но всё же я смог его уговорить. Убедил выставить себя «борцом» за «справедливость», оставив «великую» память будущим поколениям таких же эгоистов в виде автографа и напутственного послания. Что можно о нём сказать? Он действительно легко внушаемый идиот, с нестабильным эмоциональным состоянием. Собственно, другой бы на подобную глупость и не пошёл.
Когда мне разрешили подойти, сделал это медленно, с благодарной улыбкой. Протянул авторучку к той руке, в которой у него был зажат нож. Другой он удерживал на месте заложницу. Не заподозрив подвоха, мужик неосознанно попытался её взять своей основной, рабочей рукой. Да-да, той самой, с ножом. Мне хватило и секундного контакта, чтобы выпустить ручку, взяться за его запястье и вывернуть лохматому идиоту руку. Благодаря последующему упору на локтевой сустав, перевёл преступника в другую позицию, а затем легонько подбил под колено опорную ногу, заставляя опуститься на землю. Никто даже не успел опомниться, включая незадачливого мужика, как он уже стоял на коленях в неудобной позе, с заломленной за спину рукой, не способный пошевелиться. Выпавший из разжавшихся пальцев нож звякнул о дорожную брусчатку, послужив своеобразным сигналом к завершению спектакля.
— Всё закончилось. Вы можете идти, — успокаивающе улыбнулся ошеломлённой писательнице, ещё не до конца осознавшей, что она уже свободна. — Простите, что мне пришлось сказать все эти гадости. Разумеется, на самом деле я так не считаю.
Моргнув, под вопли и ругань очнувшегося преступника, она поспешно отошла от него на безопасное расстояние.
— Всё хорошо. Я понимаю. Большое вам спасибо, — низко поклонилась, испытывая огромное облегчение и прилив радости.
— Не за что. А вы чего ждёте? Забирайте. Он ваш, — удивлённо посмотрел на замешкавшихся охранников.
Тут же набежало человек пять. С самыми суровыми лицами они мигом скрутили неблагодарного поклонника. Мне его на миг даже жалко стало. Вряд ли он какой-нибудь серийный маньяк или прирождённый убийца. Да, это его не оправдывает, но и считать этого человека воплощением мирового зла тоже не стоит. Передо мной просто оступившийся идиот. Пусть теперь посидит, подумает о своём поведении. Просить суд о снисхождении к нему я не буду, как и об ужесточении наказания. Что заслужил, то и получит.
Меня больше занимало другое, несказанно радуя. Теперь не придётся ни с кем из женщин объясняться. Проще разбираться с ними потом, по отдельности, а не сейчас, когда они все вместе. Да ещё достаточно сильно взбудораженные. Как бы уже меня не взяли в заложники. Поэтому, извинившись перед Хаякавой, сославшись на непредвиденные обстоятельства, попросил её возвращаться к себе одной. Сказал, что мне нужно задержаться, чтобы дать показания полиции. Поэтому вместе с охранниками я отправился в сторону служебных помещений Рётте, где мы её будем дожидаться. Не хочу с этим делом затягивать. Быстрее разберусь со всеми формальностями, быстрее вернусь в свой номер. Надеюсь, один. Хватит на сегодня с меня приключений. И так чувствую себя вымотавшимся, будто не на свидание сходил, а на подпольные бои без правил.
В принципе, я не сильно ошибся с оценкой последствий, но не угадал со скоростью их проявлений. Как только прибывшая на вызов полиция уехала, забрав с собой преступника, меня вызвали на ковёр к управляющему отелем, где подвергли «насилию над личностью», за недопустимое поведение.
Срываясь на крик, что для сдержанных японцев довольно нехарактерно, видимо, с управляющим уже успела побеседовать возмущённая Накамура-сан, он выразил крайнее неудовольствие моей «скромной» персоной. Назовём это так. Во-первых, я должен был незамедлительно известить руководство отеля о своей встрече с медведем. Оно о нём и так узнало в тот же день, в том числе и от службы по отлову диких животных, но какая уже разница? По его мнению, я недостаточно убедительно донёс всю серьёзность ситуации до его заместителя, которого через Горо-сана предупредил о появлении на нашей территории дикого зверя. Во-вторых, я неправильно себя повёл, что в той ситуации, что в этой. В-третьих, я не должен был мешать, он так и сказал, сотрудникам охраны отеля. Как и не должен был заниматься обезвреживанием преступника. Это не моя работа. А если… А вдруг… Кто тебе разрешил… В-четвёртых, почему вместо работы я вожу девушек по ресторанам и барам, крутясь среди приглашённых гостей? Хотелось спросить — а что, лицом не вышел? Ссылаться на разрешение Горо-сана было бессмысленно, как и на то, что указано в моём трудовом контракте. В-пятых, как я мог вести себя столь вызывающе и вольготно, устроив здесь курорт? Так это и есть курорт, о чём вновь пришлось промолчать.
Оказывается, я подавал другим сотрудникам дурной пример и подрывал их дисциплину, поселившись в президентском люксе и обедая в главном ресторане. Это неприемлемо, — кричал управляющий, указывая, что даже он не мог себе этого позволить. Не понимаю, а я-то здесь при чём? А ещё, оказывается, я отвлекал других сотрудников от дел и разговаривал с ними на запрещённые темы. Это какие? Я же не порнуху с ними обсуждал и не план ограбления банка. Что ещё за запрещённые темы?
В общем, я был выставлен крайне плохим работником, с низкой мотивацией и ответственностью, за что получил сразу два выговора в личное дело. Ещё своей властью он выселил меня из номера и запретил пользоваться сервисами отеля. Переселил в типовой, четырёхместный номер для обслуги. За мой счёт, естественно. Вкатил штраф в половину
