Александр Зорич - Стальной лабиринт

Майору, однако, было плевать. Им овладел кураж.

— Здравствуй, неведомая мне раса высокоразвитых существ! Здравствуйте, хозяева Стального Лабиринта! Меня зовут Константин Растов. Я — майор бронетанковых войск Российской Директории. И я здесь потому, что вверенные мне люди… мои друзья находятся в смертельной опасности… Я нарушил ваш покой не потому, что я любопытен или жаден. А потому, что Стальной Лабиринт — это единственное, что может спасти меня и моих товарищей от неминуемой гибели от рук наших врагов…

— Трогательно! — Терен буквально излучал сарказм. — После такого вступления можно и денег попросить!

— Поэтому я, как бы глупо это ни звучало, прошу вас, дорогие хозяева Стального Лабиринта, помочь мне включить защитное поле… Если вы сделаете это, я обязуюсь приложить все усилия к тому, чтобы Стальной Лабиринт уцелел, а та информация, которая записана на его стенах, стала доступна как можно большему числу порядочных и образованных людей, которых немало в моем народе.

— Складно бреете… Как и не танкист вовсе!

Но майор и бровью не повел.

— Вот… Это, собственно, все, что я хотел сказать, — обращаясь куда-то в изумрудную пустоту, сказал Растов. — Но если вы не сделаете того, о чем я прошу, дорогие мои хозяева Стального Лабиринта, я не затаю на вас зла. И отнесусь с пониманием к любому решению, которое вы примете…

Терен открыл было рот, чтобы изречь еще один ну очень язвительный, ну очень передовой и рафинированно-интеллектуальный комментарий… Но что-то его остановило. Терен молча дождался, когда утихнет поток разноголосого мяуканья из «Сигурда», и сказал:

— Знаете что, Константин, попробуйте еще вот такую команду: «познание начать».

— Познание начать! — послушно повторил Растов через «Сигурд».

И… как знать, прислушался Стальной Лабиринт к пространной речи Растова или к предложенной Тереном команде, но через мгновение ходовой мостик ожил.

Навершие спинки ложемента, в котором сидел майор, трансформировалась весьма неожиданным образом. Из него выдвинулась длинная металлическая лапа, которая, выгнувшись дугой над теменем Растова, опустилась на уровень груди танкиста и после череды странных преобразований сформировала… штурвал.

По крайней мере, с виду это устройство было архаичным рулевым колесом со спицами, как на старинных кораблях. Имелись, правда, на нем еще различные мелкие выросты, выступы и, по всей видимости, кнопки, но в целом смотрелось колесо весьма старомодно.

Преобразилась и «мебель» перед ложементом Растова.

Массивная многогранная тумба исторгла из своих недр… точную копию Стального Лабиринта!

Теперь перед Растовым громоздилась перевернутая ступенчатая пирамида. Геометрически идентичная той, внутри которой они находились, но только уменьшенная до двух метров в высоту.

— Это голограмма, что ли? — пробормотал впечатленный Растов.

Позабыв обо всякой осторожности, Терен шагнул к пирамиде и дотронулся рукой до ее самого нижнего яруса.

— Вообразите себе, нет. Не голограмма, а копия в металле. Живая. Потрогайте!

— Я вам верю, — улыбнулся Растов. — И что прикажете делать с этим штурвалом?

— А что делают вообще со штурвалами? Вращайте!

Растов посмотрел на Терена страдальчески.

— Что вы смотрите? Не читали в детстве «Пятнадцатилетнего капитана»? Не мечтали порулить большим кораблем?

— Я, между прочим, товарищ профессор, на парусном линейном корабле «Гото Предестинация» вокруг Европы обошел!

— Тем более вращайте!

Растов протянул руку и осторожно прикоснулся ладонью к неожиданно шершавой, теплой поверхности штурвала.

Попробовал крутнуть его влево.

Но колесо не поддавалось.

Крутнул вправо — пошло.

Попробовал вернуть в прежнее положение — снова неудача.

Провернул вправо на полный оборот — без проблем.

— Ух ты, — сказал Терен, — а это, похоже, вовсе даже не рулевое колесо. Ну, или, по крайней мере, мы не понимаем логику управляющих команд…

— И?

— Вращайте куда вращается.

Растов сделал три оборота и вопросительно посмотрел на профессора.

— Не стесняйтесь, вращайте еще…

Растов не стал спорить. Лишь подумал: вот будет здорово рассказать наконец обо всем этом Нине.

Растов помучил колесо с полминуты, отмечая, что оно немножечко подается, удаляясь от него с каждым полным оборотом примерно на миллиметр.

Он хотел уже бросить это странное и, видимо, малорезультативное занятие, когда вдруг модель пирамиды перед ним расцветилась плавно разгорающимися оранжевыми огоньками.

Светлячки бежали вдоль всех ее ребер, они набухали, увеличивались в числе.

Затем огоньки оторвались от пирамиды и сюрреалистическим хороводом понеслись по кругу.

А еще через несколько секунд огоньки сформировали девять вращающихся дисков — по числу этажей Стального Лабиринта.

— У них там что, в игрушечной пирамиде — Новый год? Празднуют?

— Это не у них… Это у нас, — сухо отвечал Терен, к чему-то напряженно прислушиваясь.

Ложемент под Растовым задрожал.

Теперь и майор услышал — вокруг ходового мостика нарастал шум.

Казалось, десятки камнепадов одновременно пришли в движение. И огромные массы материи — тысячи, миллионы тонн — несутся вниз, подчиняясь неведомым силам.

— Что происходит? — Растов повернулся к Терену.

— Это тот редкий случай, когда я понимаю немногим больше вашего, — сказал профессор с нескрываемой досадой. — Но, надеюсь, модель нам сама сейчас покажет, — и Терен кивком указал на лабиринт-малютку, охваченный роеньем тысяч оранжевых светляков.

Ученый оказался совершенно прав.

Спустя считаные секунды железная модель была захвачена тем же потоком трансформаций, который бушевал в ее исполинском прототипе.

Предпоследний ярус пирамиды, имеющий форму приплюснутого куба со стороной в двести метров, пополз вверх.

Лежащие над ним слои пирамиды, казавшиеся доселе совершенно непроницаемыми, частично раздвигались в стороны, неким непостижимым образом складываясь внутрь самих себя, подобно телескопической штанге. На их месте оставалась своего рода колоннада, набранная из столбов квадратного сечения.

Эти столбы движущийся вверх ярус собирал в себя.

Чем-то это напоминало движение графитовых стержней внутри сборки активной зоны старинного реактора…