А в окошко одна за другой залезли еще шесть девчонок. Хмельные в раной степени, но крайне решительные, они кто по двое, а кто по одной, запрыгнули в кровати к бойцам.
— Вика, не стоит. — Я аккуратно высвободил свой член из цепких девичьих пальцев.
— Леша, я ведь тебе нравлюсь! — Пьяненькая девчонка стянула через голову платье, оставшись только в бюстгальтере и трусиках. — И не обманывай, вон как у тебя стоит.
— Вика, у него своя голова, у меня своя. Ты красивая девчонка, но я женатый человек, и у меня супруга скоро рожать будет. Никто меня силком под венец не тянул, и свое слово я жене сам давал. Так что извини. — Я подхватил и набросил себе на плечо ремень с подсумками и кобурой, взял прислоненный к стенке автомат. Оглянулся на начинающуюся оргию, усмехнулся. — Ребят, не буду вам мешать. — И взял тросточку. В принципе, уже сейчас я мог ходить и без нее, нога просто болела, но не более.
— Женатик, ну–ка, стой! — Женька, к грудям которой приклеился Аслан, подняла голову. — Эту малолетку забери. Да–да, Вику, не стоит ей терять девственность со злости, да еще в групповухе. А ты, красавчик, чего замер? Действуй, давай!
— Пошли, Вик. — Я приподнял злющую девочку с кровати. Поднял валяющееся на полу платье, и, придерживая шатающуюся девочку, вышел из номера. — Оденься, кукла.
— Тоже мне, праведник! — Зло фыркнув, Вика забрала у меня платье, с минуту искала, где у него низ, а где верх, и шатнувшись, надела. — Пока, женатик, будешь потом жалеть об этом!
— Может и буду. — Кивнул я, соглашаясь, и придерживая чуть не упавшую девушку за руку. — Только, Вик, я сам себя уважать не буду, если нарушу слово. И кроме того, я очень люблю свою жену. Очень.
— Ну и люби! — Вика вырвала у меня руку, и, шатаясь, пошла к лестнице.
— Вик, ты наизнанку платье надела! — Я засмеялся, и, догнав, опять придержал девушку от падения. — И ты вообще пьяненькая, заснешь где–нибудь по дороге. Давай спустимся, ключи от номеров висят над стойкой, и вроде как никого в холле нет. Открою тебе номер, и ложись спать.
Девчонка злилась, не раз пыталась вырваться пока спускалась до первого этажа, и уснула в кресле, пока я снимал ключ с гвоздя.
— Ну вот. — Открыв номер, я прислонил трость к стене, бросил автомат и ремень с пистолетом и подсумками в соседнее кресло, поднял легонькую как пушинка девушку, и отнес в номер, уложив на кровать. Вика что–то сонно буркнула, обхватив меня руками за шею, мазнула поцелуем куда–то в макушку, и через пару секунд спала. — Наклюкалась девчонка, а я таскай. — И, прикрыв дверь, вышел в холл.
— Будешь сидр? — Рядом с креслом, на которое я бросил свое оружие, сидел отец Вики. — Садись, не стой столбом.
— Спасибо. — Я взял у него открытую бутылку, и сел в соседнее кресло.
— Ты не думай, никто из нас слова вам не скажет. Девки сами это надумали, и вроде как тайно собрались. — Слегка тюкнув горлышком своей бутылки об горлышко моей, мужик лет пятидесяти отпил глоток сидра. — Спасибо тебе, что не тронул Вику, но это ее решение. Мы просто присмотрели, чтобы с девчонками ночью ничего не случилось. Пьяненькие, а тут река рядом, можно и крокодила встретить ночью, и варана, и большую змею. И вообще, мы все ваши должники во веки веков. Так что отдыхай, боец. Спокойно ночи. — Пожав мою руку, мужик вышел из гостиницы, оставив ошалевшего меня одного.
— Ага, спокойной. Поспишь здесь. — Я усмехнулся, прислушавшись к раздающимся сверху звукам. Какую–то девчонку очень удачно трахают, раз она с таким удовольствием кричит. — Вот паразитки! Сами не спят и другим не дают! — И я вышел на широкую веранду, усевшись в кресло качалку.
Покачиваясь, и потихоньку потягивая сидр, я смотрел на гаснущие окна поселка, звездное небо и отражение его в Ориноко. Гнилушка осталась с другой стороны, эту речку не видно, и ветер сносит запах сероводорода.
Тихо, спокойно. Я жив, мои товарищи живы и занимаются любимым делом миллионов. Я бы сам с удовольствием, но участвовать в групповушке — глупо. Слишком я люблю жену и ценю само понятие семья, чтобы рисковать этим из–за пяти минут удовольствия. Так что потерплю до увольнительной, а там оторвусь на пару с супругой. Тем более что ей Боцманша велела почаще с мужем любовью заниматься. Мол, для молодых беременных девчонок аккуратные занятия сексом крайне полезны.
Я сидел, покачивался и дремал, иногда отпивая сидра. Завтра будет новый день, и никто не знает, что он принесет. Но чтобы он не принес, мы сделаем все, чтобы этот день был для нас хорошим. Ведь для молодых что день, что ночь одинаково ясные, и вроде как обжигающее солнце просто ласкает.
И вообще, эта земля — земля наша, земля молодых. Нам принадлежит ее будущее, а мы принадлежим этой земле. И право слово, мне это очень нравится!
Конец
