Переговариваясь, машинально подошли к погребу.
— Да, здоровенный вырыли. Камней уйдёт куда как зря.
— Немало, — согласился Гордой, подсвечивая вниз факелом. — Постой, а чего это там такое крошечное белеет? Вроде как на оберег похож, глянь.
— Где? — сощурился Лар.
— Да вон, рядом с воеводой. Как раз под откусанной рукой.
— Гляди-ка, точно оберег. Слышь, Онтей, хорош там наизнанку выворачиваться! Иди сюда. Лучше глянь вон, не твой валяется? А говорил, в лесу потерял, пустомеля!
Онтей утёрся рукавом и, заметно пошатываясь, подошёл и несмело глянул вниз.
— А вроде и мой. И пёрышки сорочьи. А вот шнурок вроде не мой. У меня такой же, но только тоненький, плетёный был, из волос конских белых. А эти чёрные какие-то. Поближе бы глянуть…
— Мой, не мой, — передразнил Лар. — Дык, спустись сам, да глянь!
— Не надо пока никуда спускаться, — раздался сзади строгий голос.
Тяжело переступив порог, Гертруда решительно направилась к погребу.
Облегчённо вздохнув, Алексей поднялся. Ну наконец-то. Прибыла подмога.
Гордой поспешно шагнул навстречу ведунье.
— Не думаю, что тебе нужно на это смотреть, о великая. Не для женского это взгляда.
Гертруда снисходительно усмехнулась.
— Будто бы я не знаю, что там внизу. Я видела всё с самого начала.
Мужчины сконфуженно переглянулись.
Тяжело оперевшись о клюку, ведунья заглянула в погреб.
— Да, непростой это оберег, ох какой непростой. Достать его оттуда надобно, только руками не трогать.
— Достать? — вытаращился Онтей. — Оттуда?
— Да, оттуда, — спокойно глянула Гертруда. — Вы ведь хотели покончить с тем чудищем раз и навсегда? В нём вся соль.
— Я слажу, — вышел вперёд Гордой.
— Не надо, — покачал головой Алексей. — Я сам. Вдруг она там где-то рядом.
— Вот это верно, — одобрила Гертруда. — Лучше уж вы. Главное, ни в коем случае не прикасайтесь к пёрышкам. Пришло время ещё для одного урока. Да, и можете идти смело. Та сущность уже далеко.
— Это радует, — усмехнулся Алексей, становясь на лесенку. — Если честно, я всякого повидал, но такого…
Пришлось прерваться, чтобы не соскользнуть на скользких, обляпанных кровью перекладинах. Хорошо хоть к виду крови иммунитет, а то бы уже давно на пару с Онтеем желудок очищал.
Стараясь не глядеть на трупы, ступил на землю и снял ружьё. Примерился и медленно потянулся стволом к плетёной верёвочке амулета. Неизвестно почему нельзя прикасаться руками, но значит так надо. Похоже, в этих оккультных вещах тоже есть какая-то логика. А вообще странно. С виду самая обычная автомобильная безделушка, которые болтаются у блондинок на зеркале заднего вида, а тут всё так серьёзно, прямо как на разминировании. Красный или синий. И попробуй ошибись…
С третьей попытки амулет зацепился за мушку. Закусив губу, Алексей осторожно намотал шнурок на ствол и полез наверх.
— Чудесно, — встретила Гертруда. — Теперь обещанный урок. Итак, что вы скажете об этой вещи?
Мужики почтительно приумолкли, прислушиваясь к чудной ведовской речи.
Алексей поднёс амулет к лицу и пожал плечами.
— Не знаю. Если честно, ерунда какая-то. Три пера на верёвочке.
Гертруда загадочно улыбнулась.
— Ерунда, говорите? Хорошо, тогда попробуйте взглянуть в нави.
Алексей сосредоточился.
Безделушка вдруг странным образом поменялась, словно расфокусировалась. Попытавшись оглядеть с разных сторон, быстро сдался.
— Странно. Будто ускользает. Как это?
— Именно так, — торжествующе улыбнулась Гертруда. — Ускользает. Наговор на ней от сглаза. А вот если вы посмотрите чуть глубже, картина будет немного другая. Взгляните…
Маслянисто-поблёскивающая серебристая клякса медленно закружилась в воздухе. В центре появилась дрожащая точка.
Алексей заинтересованно подался чуть ближе. Точка вдруг ожила и клацнула зубами.
— Вот чёрт! — испуганно шарахнулся Алексей.
— Осторожнее, ради бога! — Чёрное крыло заслонило амулет. — Не так близко.
Алексей поспешно вывалился в реальность.
— Что это было? — потрясённо уставился на колдунью, прикрывающую амулет ладонью.
— Путь, которым сущность ходит между мирами. Не думала, что когда-нибудь довёдётся повидать это воочию.
— И что, если сжечь эту штуку, она больше никогда не выйдет? — загорелся Алексей.
— Не совсем так, — грустно улыбнулась Гертруда. — Да, оберег можно сжечь, но где-то в лесу валяется его брат-близнец, — кивнула на Онтея. — Помните рассказ этого бедолаги? Думаю, в этом вся и разгадка. Видимо, подобные обереги были у Арси и Окулины. Почувствовав человеческое тепло или ещё что-то, сущность выходила в явь и пожирала людей.
— Тогда, может, кто-нибудь быстро наденет этот амулет и вызовет её сюда? И тут я её и…
— И кто же будет этот отчаянный самоубийца?
— Да, пардон, глупость, — сконфуженно пробормотал Алексей. — Ужас. Ужас…
Да, всё сходится. Вот значит, как эта птичка охотится. Потому и следов никаких нет. Тогда дело труба. Вся эта идея с засидками полный бред. Всё равно что ждать у моря погоды.
— Ну-ну, полно, не отчаивайтесь, — приободрила Гертруда. — При всей своей мощи она ведь тоже уязвима. Нужно всего лишь найти её логово и покончить с ней раз и навсегда.
— А это возможно? — воспрянул духом Алексей.
Гертруда устало вздохнула.
— Надеюсь. Но для начала узнаем, кто сделал эти обереги, — повернулась к терпеливо выжидающим мужикам. — Онтей, ты говорил, оберег похож на твой. А где ты сам-то его взял?
— Дык, это, — заволновался Онтей. — Как где взял? Сторговал у нашего Ларьи Кривого. Два десятка яиц отдал. Так что всё было честь по чести.
— Что за Кривой Ларья? — прищурилась Гертруда. — Ведун ваш?
— Да какой там ведун! Так, умелец-торгаш. Мастерит эти обереги, бабка его наговаривает, а он потом ходит да продаёт кому ни попадя.
— Вот оно что, — задумчиво глянула Гертруда. — Умелец, говоришь. И как мне повидать этого вашего умельца?
— А никак, — мрачно ответил Гордой. — Пёс его знает, где его носит. Уже почитай седмицу как умёлся куда-то.
— Вместе с бабкой? — уточнила Гертруда.
— Нет, куда ей. Бабка здесь, совсем старая. Мойрой зовут. Изба их крайняя перед кузней. Позвать?
— Нет, зачем пугать. И так вон какой переполох был. Время позднее, завтра с ней повидаюсь. А сейчас надо запрятать этот оберег куда подальше да спать всем идти, утро вечера мудренее. Да, а запрятать лучше всего в железо и придавить со всех сторон. Уж тогда она точно не выйдет.
— Я спрячу, — кивнул Лар. — Есть у меня как раз крица одна прокованная, тяжёлая. Идём, Олекший…
