– Дай боже, девочка моя, чтоб у меня все получилось. Если нет – воспользуюсь этой игрушкой. – Тихонов вновь показал Ксю скальпель, положил его на стол и, кряхтя, занялся пуговицами на паховой латке своего комбеза. Снимать кепи и разуваться он, похоже, не собирался. – Девочка моя, сделай так, чтобы я захотел быть с тобой.
Ксю содрогнулась от омерзения. Потворствовать желаниям Тихонова она не могла и не хотела. Она открыла рот, чтобы высказать ему все, что думает, и советник воткнул ей кляп. Но все же она промычала парочку самых забористых оскорблений.
– Да, девочка моя, да… – Тихонов аж закрыл глаза, так ему понравилось услышанное.
Ксю тут же замолчала, дабы не провоцировать советника.
Меж тем ситуация изменилась.
– Да тише вы! – крикнул кто-то, и тут же послышался топот на лестнице. После этого яростный рык «Тихонов, выходи с поднятыми руками!» Ксю уже не удивил. Похоже, группа захвата явилась в лабораторию вовсе не для того, чтобы освободить заложницу в добром здравии, – иначе визит был бы менее шумным.
– Стоять! Всем оставаться на своих местах! – услышала Ксю знакомые интонации. – В лабораторию никому без приказа не входить!
В дверном проеме показался советник Шамардин. В руке у него был ПМ. Покосившись на трупы и выбитую дверь, Шамардин шагнул в помещение и вскоре занял позицию возле стола.
– Тихонов, ты проиграл, – сказал он. – Сдавайся. Тебя будут судить по законам острога.
Глушитель смотрел в грудь Шамардину, а Тихонов с заметным сожалением разглядывал обнаженное девичье тело.
– Что же ты сделал с острогом, сволочь. – Лицо Шамардина словно отлили из гипса. – Что ж ты, сволочь, наделал, а? Ты едва не угробил население. Ты хотел страхом, руками палачей подмять народ под себя?! Всё. Хватит. Тебя больше нет, Тихонов. Ты закончился.
– Э нет! Это вы закончились: жалкие, слабые, требующие заботы о себе. Куда вы все – и ты, Шамардин, ты тоже – без меня денетесь?! Этот острог – ничто без меня!
– Ты разрушил все, что создавалось годами. – Между «макаром» Шамардина и пушкой Тихонова на столе лежала Ксю и возвышался усилитель. – Ты просто жалкий псих.
Пока, пристально глядя глаза в глаза, мужчины общались, Ксю дотянулась мизинцем до скальпеля, оставленного Тихоновым на столе. С веревкой на запястье она справилась мгновенно. Сложнее было незаметно передать скальпель во вторую руку. Потом Ксю освободила голову и грудную клетку, но перерезанные веревки не убрала – мало ли чем закончится мужской разговор по душам? У Тихонова наверняка есть козыри в рукавах, так что раскрыть свои карты Ксю не спешила. Пусть враг подойдет ближе, вот тогда…
Тихонов и Шамардин замолчали, сверля один другого взглядами. Пистолет с глушителем против обычного ПМ. Кто кого?
Пусть уже выяснят отношения, но где-нибудь в сторонке, подальше от нежного тела Ксю. Пусть даже выстрелят одновременно, пусть погибнут оба, лишь бы оставили ее в покое. В конце концов, она не одета. Ей, приличной девушке, не пристало валяться перед мужиками в таком виде. Что о ней подумает Ашот?..
Последняя мысль заставила Ксю задуматься. Надо что-то предпринять. Гнева пухлика она не переживет, он ведь такой ревнивый.
И тогда она выдала первое, что пришло ей в голову:
– Тихонов помешал усилить питерский сигнал. Зомби продолжат атаки на москвичей, погибнут тысячи людей. Но это еще фигня – этот старый импотент пытался меня трахнуть!
Шамардин иронично взглянул на Ксю. То есть брови его эдак изогнулись, и он взглянул. Ужасные намерения Тихонова не произвели на него должного впечатления. Все мужчины такие черствые…
А вот Тихонов принял ее обвинения близко к сердцу. Рыча, он кинулся к ней, забыв, что пистолет – это не столько холодное, сколько огнестрельное оружие.
– Ах ты дрянь! – Он вознамерился раскроить ее череп рукояткой.
А Ксю потом отмывай роскошные волосы от крови и мозгов! Желания заниматься этим у нее не возникло. И потому она встретила Тихонова ударом скальпеля прямо в сердце.
Даже после мгновенной смерти Тихонов не изменил своих намерений – навалился на Ксю, не постеснявшись присутствия Шамардина. Надо же, как его пробрало от ее прелестей!
– Вот черт! – выругался Шамардин и позаботился о нравственности в отдельно взятой лаборатории – стащил с девушки труп бывшего коллеги.
Нарушив приказ, в обитель науки ввалились шамардинцы, вооруженные до зубов и ниже. Но вместо того чтобы зачистить помещение и перевернуть тут все вверх дном (чтоб было за что извиняться перед хозяевами), они во все глаза уставились на Ксю. Она как раз села на столе, пытаясь развязать узлы на ногах. Челюсти отвисли, а мужские достоинства – наоборот. Даже мешковатая униформа не могла скрыть последнего обстоятельства – то ли приятного, то ли унизительного для Ксю. На всякий случай ей очень-очень захотелось провалиться под землю. Ну, или хотя бы на пару этажей.
– Что встали?! Девок голых не видели?! – вступился за нее Шамардин. – Да все они одинаковые!
Как это – все?! От возмущения Ксю тут же решила вернуться из подземелья, развязать-таки узлы и продемонстрировать этим мужланам то, чем она отличалась от их худосочных подруг. Пусть знают, что такое эталон красоты.
– Да я… да как же я – и все?! – Ксю почувствовала, что краснеет.
Шамардин накрыл ее богоподобные прелести своей камуфляжной курткой. Ксю повела плечом – и куртка упала, заставив эсбэошников дружно застонать от умиления. Советник не поленился, поднял куртку и надел на Ксю полноценно, застегнув на все пуговицы. И с узлами на ее ногах справился в одно движение. Ксю с интересом уставилась на него – а штаны и исподнее он ей тоже свои одолжит?
Увы, ее гардероб обнаружился поблизости – под столом. Не то чтобы Ксю хотелось посмотреть на советника неглиже, но все ж она испытала разочарование, натягивая привычный камуфляж.
Шамардин по-своему истолковал ее взгляд, полный неоправданных ожиданий:
– Всё-всё-всё, порядок, не надо плакать, всё хорошо…
Под прикрытием воинства Ксю усадили в джип советника. Туда же, в багажник, загрузили усилитель, обладающий ныне такой же полезностью, как стопка компакт-дисков двадцатилетней давности, – Ксю ведь не усилила сигнал.
– Зачем он теперь, прибор этот? – поинтересовалась она, усаживаясь поудобней.
Теперь, когда все закончилось, на нее разом навалились усталость и осознание того, что она провалила задание, подвела кучу народу.
– А вдруг понадобится? – Шамардин захлопнул за собой дверцу, и кавалькада крутых тачек сорвалась с места.
Самара наблюдал за коридором впереди, Ашот – за тем, из которого они пришли. Остальные печально смотрели на умирающего товарища по оружию. На глазах у Мариши блестели слезы, и Дану показалось даже, что Маркус поблагодарил ее кивком за миг до того, как испустил дух. Прежде чем умереть, он убрал руки с горла и жестом попросил у Ашота сигарету.
