Ознакомительная версия.
Вовремя я успокоил полковника, похвалил себя Ян, и прижался спиной к деревянной стене, справа от прохода в Приграничье. Дождался, когда шаги станут более отчетливыми, и, вытащив чеку, бросил гранату в проход.
Рубчатое яйцо закрутилось под ногами бойцов. Шедший последним старший группы успел бессмысленно заорать, – Граната! – и отпрыгнуть за скальный выступ, выпирающий из стены коридора как раз на повороте.
Сухо рванул взрыв, посыпалась с потолка труха.
Кто-то надсадно кричал. Захлебывался воплем, невидимый в дыму, заполнившем тесное нутро коридора.
Вяземский сложил руки лодочкой, поднес к губам, и что-то зашептал. Затем дунул и сделал быстрое движение, словно вбрасывая что-то в проход.
Засевший за выступом Филиппов увидел, как в коридор пригнувшись, запрыгнул человек с автоматом наперевес. Держал он его вполне профессионально, но двигался как-то странно – дергая головой из стороны в сторону, словно что-то высматривая. Он почему-то не обратил внимания на катающегося по полу, держась за окровавленное лицо, бойца, целеустремленно продвигаясь вперед.
Стремительно выдвинувшись в коридор, Филиппов послал в незнакомца короткую очередь.
Пули выбили каменное крошево из стены, но не причинили странному человеку никакого вреда.
Отпрянув обратно в укрытие, Филиппов почувствовал, что покрывается холодным потом.
Морок! Черт побери, кто-то наслал на него морок, и он, как последний лопух, обнаружил свою позицию. Впрочем, пусть попробуют его отсюда выкурить.
Выглянув из-за угла, он увидел, что морок все также продолжает кружить в коридоре. Облизнув губы, боец приказал себе не обращать внимания на фантом, и сосредоточиться на неровной дыре входа.
Опустившись на одно колено, он взял коридор на прицел.
Мешали крики раненого, но боевик приказал себе не обращать внимания на звуки.
По-птичьи подергивая головой, человек в коридоре развернулся, и от бедра выстрелил в Филиппова. Короткая очередь разнесла голову бойца, мертвое тело упало поперек коридора.
Переведя автомат на стрельбу одиночными, Ян застрелил продолжавшего монотонно кричать солдата, и двинулся дальше.
Стены каменного коридора уходили в стороны, потолок постепенно исчезал в тенях, проход превращался в зал, стены которого терялись в непроглядном мраке. Центральную часть этого невероятного зала заливал неяркий синеватый свет, источник которого скрывался где-то впереди, невидимый среди каменных глыб, обломков гигантских каменных блоков и колонн из зеленого с черными прожилками камня.
Поводя перед собой стволом автомата, Вяземский медленно приближался к источнику света.
Нападавшего он не увидел. Почувствовал движение воздуха слева, где сгущались тени, и откинулся в сторону, блокируя удар автоматом.
Тяжелый, сотрясающий все тело, удар обрушился на подставленное оружие.
Ян оступился, почувствовал, что падает, зацепившись за обломок камня, и, выпустив автомат, перекатился в сторону. Вскочив на ноги, отпрыгнул в сторону, доставая нож.
Перед ним стоял невысокий, казавшийся почти квадратным из-за непропорционально широких плеч, индеец, В правой руке палицу он небрежно сжимал, усыпанную острыми даже на вид осколками обсидиана.
Плоское лицо воина ничего не выражало. Непроницаемые черные глаза равнодушно смотрели на Вяземского. Ян подумал, что так, наверное, мясник смотрит на корову, прикидывая, как ловчее её зарезать.
Индеец ткнул себя пальцем в грудь, и сказал: – Ицкоатль.
Вяземский лишь холодно улыбнулся в ответ, и перебросил из руки в руку нож.
Ицкоатль исчез, превратившись в вихрь. Ян снова отпрыгнул, уходя от удара палицы, но один из осколков все же задел его плечо. Руку дернуло резкой болью, но Ян постарался заблокировать ее. Потом будет очень погано, но до «потом» надо дожить. И тогда блоль станет наградой, свидетельством того, что он жив.
Сейчас необходимо сохранять бесстрастность.
Ицкоатль старался измотать противника. Ему некуда было спешить. Главное – не пропускать его к месту жертвоприношения, остальное неважно. Понимал это и Вяземский.
Скосив глаза, он увидел лежащий на камнях автомат. Увы, совершенно бесполезный, поскольку удар палицы пришелся как раз по магазину и искорежил его.
Заметив взгляд Яна, индеец нехорошо ухмыльнулся. Он стоял совершенно расслабленный, лишь черные, словно два осколка обсидиана, глаза, внимательно наблюдали за каждым движением Вяземского.
– Ну и черт с тобой, – громко сказал Ян и, без всяких финтов и отвлекающих маневров двинулся на противника.
Ицкоатль перехватил палицу, и побежал на Яна. В последний момент сделал резкое движение вправо, показывая, что сейчас прыгнет и ударит сбоку, и тут же прыгнул вверх и вперед, обрушивая сверху смертельный удар.
Ян прыгнул навстречу. Правая рука с ножом до последнего момента оставалась прижатой к телу.
Удар палицы пришелся в пустоту.
Глаза Ицкоатля расширились в недоумении. Вяземский стоял, прижавшись к нему, обнимая, словно давно не виденного друга. Ян еще раз резко дернул тело индейца на себя, и вождь резко, со всхлипом, втянул воздух.
Палица выпала из его слабеющей руки, и он вцепился в куртку Яна, пытаясь удержать, дрожащие пальцы потянулись к горлу, но Вяземский, сделав шаг назад, рванул на себя нож, по самую рукоять вошедший в грудь Ицкоатля.
Перешагнув через тело индейца, он поднял автомат, попытался достать магазин, и с досадливой гримасой положил оружие. Автомат был безнадежно испорчен.
В пистолете патронов тоже не оставалось – последние ушли на посты, выставленные Сухановым.
– Ну, что же, обратимся к опыту древних, – усмехнулся Ян, и поднял палицу Ицкоатля.
Стараясь держаться в тени, он направился к источнику света.
Татьяна старалась ступать след в след за Олафом, но все же пару раз поскользнулась, больно приложившись коленом о покосившиеся могильные плиты.
Они крались к полуразрушенной часовне, согнувшись пробираясь среди могил, обходя огороженные участки, перебегая от дерева к дереву.
Глухо рванул впереди взрыв, и Олаф побежал, почти не скрываясь. Плюнув на осторожность, Таня помчалась за ним. Тревога за Яна заглушала соображения безопасности. Он может быть ранен, ему нужна помощь, значит, надо как можно быстрее оказаться рядом, и все будет хорошо. Что именно «хорошо», она не знала, зато остро понимала, что больше не может выносить неизвестность.
Показалась часовенка, около которой сгрудились темные туши фургонов и легковых автомобилей. Олаф предостерегающе поднял руку, и Таня присела за могильной плитой.
Спустя несколько секунд, он поманил ее, и двинулся вперед.
Войдя внутрь, она увидела норвежца склонившимся над какой-то темной массой в углу. Выпрямившись, он хмыкнул, – Чисто сработано.
Ознакомительная версия.
