Неожиданно Ротанов почувствовал, что за этим сообщением кроется что-то важное — он еще не понимал, что именно, но, всегда доверяя своему безошибочному чутью, постарался продолжить разговор на заинтересовавшую его тему.
— Каким образом ты это делаешь?
— Тебя интересуют технические подробности?
— Конечно. Я же, прежде всего, исследователь, а уж потом представитель власти.
— Концентрирую в нужной точке энергетическое поле, оно собирает из внешней среды необходимые молекулы и отдельные атомы, затем строит из них заданную конструкцию, как бы обволакивая себя ими.
— Таким образом, сам ты, вернее то, что составляет твою суть, находишься не здесь. И разрушение этой оболочки тебе ничем не угрожает.
— Совершенно верно. И, по-моему, я тебе это уже объяснял. Мой разум и блок определяющих мое существование программ находятся в компьютере.
— А где находится сам компьютер?
— В одной из ваших книг, а я прочел все, какие удалось обнаружить в информатеках прибывших с Земли звездолетов, так вот в одной из них герой спрашивает у нахального мальчишки: «А ключи от квартиры, где деньги лежат, тебе не нужны?»
Ротанов усмехнулся и, ничуть не смутившись своей неудачи, продолжил вопросы:
— А индивидуальность внутри этого компьютера тебе удается сохранить? Свою память, например?
— Конечно, я могу строить внутри выделенных мне программ целый мир — такой, какой мне нравится, и менять его в любую минуту.
— Тогда откуда твоя ностальгия и скука?
— Ну это все же искусственно… Словно находишься внутри кинофильма, который сам же и снимаешь. Все известно заранее.
— Если я правильно понимаю, дом для Гранта ты построил по тому же принципу. Сначала поле, а затем частицы окружающей его материи выстроились в нужном порядке…
— Совершенно верно.
— И тебе удалось синтезировать воду и сложные органические соединения, чтобы заполнить холодильник продуктами?
— С водой все просто. Соединяю два атома водорода с одним атомом кислорода и получаю молекулу воды. Для этого не нужно ничего, кроме энергии и соответствующих катализаторов, а вот что касается органики, с ней, действительно, все намного сложнее. Воспроизвести продукты в виде, пригодном к употреблению, мне не удавалось никогда. Но, к счастью, на ваших звездолетах, брошенных на старом космодроме, мне удалось обнаружить целый склад продуктов, осталось лишь перенести их в нужное место.
И тогда Ротанов, отвлекая внимание Палмеса этими малозначительными вопросами, осторожно, затаив дыхание, подошел к самому главному:
— Мне показалось, что тела песчаников и всех этих воздушных монстров строятся по тому же самому принципу. Не являются ли и они частью твоей программы?
— Нет. Это местная фауна. Возникла она без всякого участия с нашей стороны, но в одном ты прав, принцип ее возникновения и способ существования очень близки нашим. Собственно, именно поэтому нас так заинтересовала биологическая жизнь на Ароме, которую вам даже не удалось обнаружить. Если бы вы встретили в космосе чужую гуманоидную цивилизацию, она бы вас заинтересовала не меньше.
— Кто ты, Рон? Ты все время отождествляешь себя то с пришельцами, то с местной жизнью, так кто же ты на самом деле?
— Знаешь, Ротанов, ты слишком настырный и задаешь чересчур много вопросов.
И, прежде чем инспектор успел задать свой следующий вопрос, Палмес с легким хлопком рассыпался у него на глазах, превратившись в медленно оседающее облако пыли.
Пока Ротанов беседовал с Роном Палмесом, совсем рассвело. Песчаники больше не представляли опасности, и он невольно задумался над тем, не предотвратило ли их дальнейшие нападения появление Палмеса. Всякий раз после своего появления это существо, несомненно бывшее когда-то человеком и вобравшее в себя вполне человеческие свойства, оставляло двойственное впечатление, и Ротанов так до сих пор и не решил — считать его врагом или другом.
Раскопав недавнее убежище, он извлек из-под песка свои вещи и бластер. Следовало поторопиться с выходом, пока солнце не раскалило пустыню. Времени до подхода банды Барсика у него оставалось совсем немного, даже принимая во внимание все ее вынужденные задержки из-за Линды.
Дневной переход, отделявший его от одинокого дома Гранта, вызывающе торчавшего посреди пустыни, он проделал без происшествий.
В доме, за время их недолгого отсутствия, ровным счетом ничего не изменилось. И теперь он точно знал, что опередил банду. Ротанов позволил себе спокойно поужинать. Здесь он не опасался ночных визитеров и, поставив будильник на своих наручных часах на пять утра, завалился спать, решив, что бандиты в любом случае будут вынуждены остановиться на ночь, несмотря на свои дружеские отношения с песчаниками.
Они будут заботиться о здоровье и отдыхе Линды, будут сдувать с нее пылинки и кормить с ложечки до тех пор, пока девушка не приведет их к заветному камню.
Все же перед ужином Ротанов на всякий случай проверил местность вокруг дома и не нашел никаких посторонних следов.
Он так устал за этот двухдневный переход по жаре, что долго не мог уснуть. Дом тоже внес в его бессонницу свою лепту. В любом нормальном человеческом доме вещи как бы оживают ночью. Вздыхают и скрипят половицы, что-то шуршит на крыше, иногда сверчок заводит свои трели, или, на худой конец, с улицы доносится звонкое стрекотание ночных насекомых. Но этот дом изначально был мертв, и его окружал такой же мертвый мир.
Неестественная тишина давила на Ротанова, мешая заснуть.
Несколько раз он прокручивал в голове план завтрашней засады и предстоящей схватки с уцелевшими бандитами. Он не знал, сколько их будет, и не хотел об этом думать, чтобы не расслабляться.
В конце концов, в голову ему пришла одна любопытная идея. Чтобы ее проверить, пришлось покинуть постель, подняться на антресоли и включить компьютер.
Теперь оставалось только набрать на его клавиатуре: «Рон Палмес», что он и сделал. Дисплей засветился, и, к его удивлению, на нем появилось довольно заспанное лицо Палмеса.
— Какого черта тебе нужно, Ротанов? Уже два часа ночи!
— Я был уверен, что ты никогда не спишь!
— Вот еще! Что я стал бы, по-твоему, делать в течение суток, если бы половину времени не отводил на сон? Ну так что тебе нужно?
— Информация. Всего лишь информация — тот самый продукт, который ты так старательно собираешь и которым иногда неохотно делишься.
— Не со всеми и не всякой информацией. Короче, ты скажешь наконец, что тебе нужно?
— Сколько человек в отряде Барсика, вернее, сколько из них пожалуют завтра к месту моей засады?
