Ознакомительная версия.
– Мы можем противопоставить нашу веру в Россию. Нас вдохновляет то, что россияне при каждой возможности демонстрируют неприятие как советского прошлого, так и диктаторского будущего – несмотря даже на унылое настоящее. Они ещё не вкусили плодов настоящей демократии, но и не разуверились в ней. Американская политика в отношении России основывается на нашем собственном интересе в том, чтобы эти ожидания сбылись.
– Тогда зачем вы рассказали нам о плане «Форс-мажор»? – спросил представитель «Комсомольской правды». – Теперь россияне узнают в ваших замыслах и…
– Не узнают, – послышался голос от двери.
Все повернули головы, чтобы посмотреть, кто так уверен в этом. В дверях, прислонившись плечом к косяку, стоял Владимир Фокин.
– Спасибо, товарищи офицеры, – сказал он, обращаясь к аудитории, – все свободны.
Ни слова больше не говоря и не глядя на опешивших пилотов, «журналисты» один за другим покинули помещение. На своём месте остался только Антон Кадман.
– Что ж, – подытожил Фокин, – разыграно было красиво. Теперь и я знаю подробности плана «Форс-мажор». Но, к счастью, вряд ли Совет национальной безопасности решится дать ему ход.
Золотарёв с презрением посмотрел на Кадмана и процедил:
– Предатель.
– Я ничего не знал! – крикнул Антон.
– Он действительно ничего не знал, – заступился Фокин за Кадмана. – Но он был так трогательно наивен, рассылая свои приглашения по электронной почте.
В аудиторию вошли ещё два человека. Один из них – тот, который выглядел постарше, – тут же подбежал к Мадлен Олбрайт.
– Госпожа Олбрайт, с вами всё в порядке? – предупредительно спросил он. – Я агент ЦРУ Джек Риан.
– Слава Богу! – сказала Олбрайт, поднимаясь из-за стола. – Вы вовремя, агент Риан. Эти люди мне изрядно надоели.
– Агент ЦРУ? – переспросил Золотарёв и вытащил из кармана револьвер.
– Прекрати, Сергей, – раздражённо сказал ему Громов. – Мы проиграли – чего уж теперь.
– Вы выиграли, парни, – сказал Фокин. – Всё получилось куда лучше, чем я рассчитывал. А для госпожи Олбрайт у меня есть подарок, который с лихвой компенсирует все её переживания. Покажите ей, господин Фоули.
Второй «агент ЦРУ» подошёл к столу. В руках у него была дешёвая пластмассовая шкатулка – такую можно купить в любом киоске, торгующем женскими безделушками. Он поставил её на стол, открыл, и все увидели, что внутри лежит массивный наконечник копья.
– Это оно? – быстро спросила Олбрайт.
– Да, это оно, – сказал Риан.
– Но почему? Почему вы отдаёте его? – Госсекретарь США с удивлением воззрилась на Фокина.
– Потому что само по себе Копьё Судьбы ничего не стоит. Оно имеет значение только для тех, кто верит в его силу. Я, например, не верю, а потому отдаю предпочтение другим игрушкам. Например, проекту «Атлантида».
– Что такое проект «Атлантида»?
– Господин Риан и господин Фоули расскажут вам по дороге. Внизу вас ждёт машина, а в Пулково – самолёт. Вы возвращаетесь в Польшу, госпожа Олбрайт. Приятного пути.
– Я… свободна? – не поверила Олбрайт.
– Как птица, – кивнул Фокин. – Свою задачу вы уже выполнили.
Олбрайт взяла шкатулку и, прижав её к груди, двинулась к выходу. Фоули побежал вперёд и открыл дверь. На пороге Госсекретарь США обернулась.
– Мне никогда не понять русских, – призналась она. – Я очень старалась, но, наверное, это невозможно. Вы и злы, и добры одновременно. Вы делаете подлости и тут же извиняетесь за них. Или, наоборот, клянёте себя за преступления, которых не совершали. Это так странно… Почему бы вам просто не жить по закону?
– Потому что закон очень часто бывает несправедлив, – на хорошем английском ответил подполковник Громов.
– Не понимаю, – Олбрайт махнула рукой и, не попрощавшись, вышла из аудитории.
Агенты ЦРУ последовали за ней.
– Фенита ля комедия, – объявил Фокин жизнерадостно.
– Фигня какая-то, – сказал Золотарёв. – Что, почему, зачем? Зачем ты ей отдал Копьё?
– Я уже сказал, зачем.
– Они же теперь совсем обнаглеют.
– Не обнаглеют.
– А что такое проект «Атлантида»? – спросил Кадман.
– Есть вещи, дорогой Антон, – Фокин повернулся к литератору, – о которых лучше ничего не знать. Если хочешь дожить до старости.
– Вы меня не запугивайте, – обиделся Кадман. – Я не из пугливых.
– Доверься мне, – посоветовал Фокин. – Всё будет в лучшем виде. И Россия уцелеет, и Америка. И будет мир во всём мире.
Он присел прямо на стол и с иронией посмотрел на пилотов.
– А всё-таки вы чертовски везучие ребята, – сказал Фокин весело. – Всех обошли, всех обвели. Жаль вы не видели, какие морды были у литовских офицеров – животики надорвёшь.
– Ничего весёлого в этом не было, – резко ответил Громов. – Мы могли убить Сергея, а Сергей мог убить нас. В вашем «Белом орле» все дела так делаются?
– Вовсе нет. Просто генерал-майор Зартайский решил, что он умнее всех. За это он и его сторонники ответят перед трибуналом. А вас ждёт премия и новые ордена. В Москву поедете…
– Спасибо, – сказал Лукашевич с сарказмом, – один раз уже съездили.
– Ладно вам сердиться, – Фокина сегодня трудно было сбить или обидеть. – Всё хорошо, что хорошо кончается.
– Но мы всё-таки хотели бы получить ответы на свои вопросы, – требовательно сказал Громов.
– Получите вы ответы, получите…
У капитана запиликал «мобильник». Он вытащил его и нажал кнопку, выслушал, что ему говорят, и улыбка сползла с его лица. Потом он взглянул на Громова.
– Мне только что сообщили, – сказал Фокин озабоченно, – генерал-майор Зартайский найден мёртвым. Он застрелился…
– Что ж, – подытожил Лукашевич не без злорадства, – он сам этого хотел…
Эпилог
Константин и два Алексея
– Вот тебе цветы, вот тебе фрукты, – говорил Лукашевич, опорожняя принесённый пакет. – Вот тебе подарок от Кадмана: его новая книга с автографом автора.
– Ерунда какая, – проворчал Стуколин. – Я вам что – беременная женщина? Лучше бы пива принесли.
– Спокойно, солдат, – утешил Громов, – мы о тебе позаботились.
Он оглянулся на дверь и, удостоверившись, что она закрыта, вытащил из кармана брюк плоскую бутылку коньяка.
– Это дело, – оживился Стуколин.
– Врачи говорят, что идёшь на поправку, – сказал Громов, откупоривая бутылку и разливая коньяк по трём алюминиевым стаканчикам. – Значит, немного алкоголя тебе можно.
– Ну, будем! – произнёс Стуколин самый короткий из известных ему тостов, схватил стаканчик и быстро, жадно, в один глоток прикончил свою порцию. – Налей ещё, – потребовал он.
Ознакомительная версия.
