В коридоре зажегся тусклый свет. Он был не оранжевый, как от лучины или фонаря, а белый, волшебный. Аленький Цветочек поняла, что Джон оживил древний артефакт, и испугалась.
Джон появился в проеме двери. В руке у него был маленький прямоугольный предмет, одна сторона которого была испещрена непонятными магическими символами и испускала бледный мертвенный свет. Этот свет освещал лицо рыцаря снизу, от этого оно выглядело жутко, как у мертвеца. Из разбитого носа Джона текла кровь, вся нижняя половина лица была залита кровью, и еще на грудь пролилось немного. На переносице рыцаря была свежая царапина, вокруг нее начал формироваться синяк.
— Очки надо найти, — сказал Джон. — Посмотри на полу, это такие два полукруга с дужками, их на глаза надевают.
Аленький Цветочек опустила взгляд и увидела то, о чем говорил рыцарь. Нагнулась (поясница отозвалась болью), подобрала артефакт и, неожиданно для самой себя, надела себе на глаза.
Окружающая тьма преобразовалась в нечто невиданное. Все стало мертвенно-синим, кроме рыцаря перед ней (оранжевый) и лежащих тел на полу (некоторые оранжевые, некоторые желтые). Но детали были видны очень четко, как днем, только цвета непривычные. Аленький Цветочек вытянула руку и посмотрела на нее сквозь очки. Рука тоже стала оранжевая.
— Давай сюда очки, — приказал Джон.
Аленький Цветочек не ответила. Она зачарованно переводила взгляд с одного предмета на другой. Все было таким необычным… Вот, например, кровавые пятна на полу прямо на глазах меняют цвет с желтого на зеленый… Боги, сколько трупов!
Она зажиурилась, попыталась закрыть лицо руками, но руки ударились об артефакт, заболела переносица, и Аленький Цветочек поняла, какую боль только что испытывал Джон, когда она ударила его по этому артефакту.
— Давай сюда, — повторил Джон.
Он протянул руку, осторожно снял очки с ее глаз и надел на свои. В следующее мгновение волшебный свет погас, в комнате снова воцарилась тьма.
— Тебе лучше не видеть этого, — сказал Джон. — Обопрись на мое плечо, я тебя выведу.
Она оперлась на плечо рыцаря, и он вывел ее из комнаты. Трижды Аленький Цветочек наступала на чье-то тело, одно из этих тел задергалось под ее ногой, захрипело и забулькало. Девушка всхлипнула.
— Потерпи чуть-чуть, два шага осталось, — сказал Джон.
Она сделала два шага, Джон снова засветил фонарь, и она поняла, что находится уже не в комнате, а в коридоре.
— Держи, — сказал Джон, протягивая артефакт. — Сходи, умойся. Постарайся не намочить телефон, он от этого испортится.
— Этот фонарь называется телефон? — спросила Аленький Цветочек.
— Это не совсем фонарь… но, в общем, да, — ответил Джон.
Аленький Цветочек вздрогнула. Джон рассмеялся и добавил:
— Не надо его бояться. Только экрана пальцами не касайся, ну, этой поверхности, откуда свет идет. Иди, умойся, я тут приберусь маленько.
— Это не рыцарское дело, — сказала Аленький Цветочек.
— Нет, — ответил Джон, состроив кривую улыбку. — Это дело как раз рыцарское. Мы. рыцари, народ работящий…
Она пошла к умывальнику, светя себе волшебным фонарем, который называется «телефон». Сзади донесся свист, будто взмахнули прутом, затем удар, хруст и заклокотало, как клокочет последняя вода, утекающая в узкое отверстие. Аленький Цветочек поняла, что Джон добивает раненых.
Подойдя к умывальнику, она положила телефон на пол, подальше от умывальника, чтобы брызги не долетели. Стала умываться, и вдруг поняла, что голая. Ну, не совсем голая, какие-то обрывки рубахи на нее надеты, но самцов такая полураздетость привлекает даже больше, чем абсолютная нагота. Кстати… Она только сейчас сообразила, что Джон тоже голый, на нем из всей одежды только смешные короткие штанишки, которые люди называют смешным словом «трусы». Странно. Он что, ее стесняется?
Джон появился из тьмы бесшумно, как призрак, и потому внезапно. Очки на глазах придавали ему жуткий вид, казалось, что его глаза огромны, как у эльфа. Впрочем, эльфов Аленький Цветочек сама не видела, и судила о них только понаслышке.
— Полей мне из кувшина, — попросил Джон. — А то с этим соском я до утра провожусь.
Аленький Цветочек выполнила просьбу рыцаря. Вначале она поливала ему на руки, затем стала поливать на плечи, потому что рыцарь был весь запачкан кровью и еще какими-то брызгами, скорее мозгами, чем дерьмом. Вода намочила трусы рыцаря, и он снял их.
— А я думала, ты меня стесняешься, — сказала Аленький Цветочек.
Джон посмотрел на нее таким взглядом, каким люди обычно смотрят на орков. Покачал головой и сказал:
— Лей, давай.
Это мимоходом высказанное презрение почему-то показалось Аленькому Цветочку очень обидным.
— Если ты меня не стесняешься, то зачем надел эти трусы? — спросила она.
— Чтобы муде не раскачивалось, — ответил Джон. — В бою очень мешает.
Аленький Цветочек смутилась.
— Прости, — сказала она.
Джон безразлично махнул рукой, дескать, ерунда. Нагнулся, подобрал тряпку, осмотрел ее и сказал:
— Наверное, это можно считать полотенцем. За неимением лучшего.
— Позволь, я тебя вытру, — попросила Аленький Цветочек.
— Ну, вытри, — сказал Джон.
Она обтерла его лицо, плечи, руки, грудь, спину, ягодицы, а затем остановилась.
— Наверное, я теперь тебе как бы должна? — спросила она.
Джон улыбнулся и повернулся к ней лицом. Она поспешно выпрямилась.
— Ты ничего мне не должна, — сказал Джон. — Говорить о долге можно только между равными. Дай полотенце.
— Нет уж! — заявила Аленький Цветочек.
Опустилась на колени и вытерла рыцаря как положено. Когда он положил ей руку на голову, она слегка вздрогнула.
— И что теперь с тобой делать? — спросил Джон, обращаясь явно не к Аленькому Цветочку, а то ли к самому себе, то ли к богам. — Постель твоя изгажена вся, а другой здесь нет. Придется тебе со мной спать. А просто так спать у нас не получится. Я еще не старый мужчина…
— Вижу, — хихикнула Аленький Цветочек, перебив рыцаря.
— Ты — красивая молодая девушка… — продолжил Джон.
— Самка, — уточнила Аленький Цветочек. — Девушка — это самка человека.
— А ты и есть самка человека, просто с орочьей печатью, — сказал Джон. — Я буду любить тебя как самку человека.
— Ого! — воскликнула Аленький Цветочек. — Ты хочешь подарить мне ребеночка?!
— Твою мать, — сказал Джон.
— Чего? — не поняла Аленький Цветочек.
— Не бери в голову, — сказал Джон. — Ну, то есть… Нет, неважно. У тебя сейчас опасные дни? Ну, в смысле, дни, когда зачатие вероятно?
