Именно в такие часы людей посещают мысли о том, что их жизнь, в общем-то, совсем не такая дрянь, как это казалось вчера вечером.
Навстречу Цимбаларю из-за поворота выехал возчик, возвращавшийся с сыроварни. Дорога здесь была такая узкая, что два человека ещё могли разминуться, а человек и сани – вряд ли.
Сплюнув с досады, Цимбаларь зашёл по колено в снег и сделал вознице энергичный жест рукой – проезжай, мол, поскорее. В этот момент он совершенно не думал об опасности, да и невозможно было бояться чего-то, видя простодушные и приветливые лица местных жителей.
К реальности Цимбаларя вернуло злобное ржание. Возница как бы специально горячил своего коня – молодого нехолощёного жеребца, – и без того обладавшего буйным нравом. На узкой дороге такое баловство грозило бедой.
– Эй, борода, поосторожней там! – крикнул Цимбаларь, но сани, стремительно набирая скорость и теряя пустые бидоны, неслись прямо на него.
Деваться было просто некуда. Соревноваться в скорости с жеребцом он не мог, а слева и справа возвышались снежные валы – не только крутые, но и сыпучие. Сани правой стороной уже взрывали снег, и соответствующая оглобля метила Цимбаларю прямо в грудь. Он ясно видел налитые кровью лошадиные глаза, клочья жёлтой пены, повисшие на удилах, и клубы пара, вырывавшиеся из чёрных ноздрей. Похоже было, что возчик сознательно правит на участкового, вжавшегося спиной в снежную стену.
Всё теперь решали доли секунды, что в его жизни случалось не так уж и редко. Человек уступает крупным травоядным в силе и скорости, но способен потягаться с ними в хладнокровии и проворстве, чем, собственно говоря, и занимаются участники боя быков.
Когда до конца оглобли, грозившей вот-вот превратиться в разящее копьё, осталось всего ничего, Цимбаларь метнулся на другую сторону снежной теснины.
Его зацепило левой оглоблей, но касательно, сбило с ног и поволокло по дороге. Возчик крыл Цимбаларя матом и стегал вожжами.
Валенки он потерял почти сразу. Очень мешал тяжёлый полушубок, а особенно – портупея, зацепившаяся за какой-то шпенёк. Тем не менее, совершив поистине титаническое усилие, Цимбаларь перевалился в сани.
– Пошёл прочь, сатана! – Возчик попытался сбросить незваного попутчика, но сани, заехав на снежный вал, перевернулись, увлекая за собой и коня.
Возчик, Цимбаларь, пара последних бидонов и охапка сена, служившая подстилкой, вывалились на дорогу. Конь, путаясь в постромках, встал и потащил лежавшие на боку сани дальше. Вывернутая оглобля торчала вверх, будто бы ствол зенитного орудия.
Это был как раз тот случай, когда первым делом следует убедиться в целостности своих костей. Всё тело Цимбаларя ныло, словно после доброй потасовки, но ноги, слава богу, держали, а руки слушались.
Зато возчик, наоборот, подниматься не спешил. Поборов желание закатить ему крепкую оплеуху, Цимбаларь внимательно наблюдал, как человеческое лицо, поначалу бессмысленное, точно лошадиная морда, постепенно приобретает осознанное выражение: сперва полнейшее недоумение, потом растерянность и напоследок – страх перед неминуемой карой.
Сбегав за валенками, столь же незаменимыми здесь, как и шляпа в тропиках, Цимбаларь вкрадчивым тоном поинтересовался:
– Ты зачем, гад, меня убить хотел? Кто тебя надоумил? Отвечай, пока хрюкало не начистили!
– А чего ты по дороге шляешься! – огрызнулся возчик. – Понаехали и шляются…
– Прикажешь по заборам бегать? Ах ты, мурло сиволапое! – Цимбаларь замахнулся, но больше для вида.
Возчик – широколицый бородатый мужик, судя по всему, отличавшийся прежде самым покладистым нравом, – забормотал что-то в своё оправдание.
– Конь понёс… Не совладал я с ним… Первый раз со мной такое…
– Врёшь! Видел я, как ты коня нахлеёстывал да на меня поворачивал. С чего бы это? Может, ты почувствовал ко мне внезапную неосознанную ненависть? – Схватив возчика за грудки, Цимбаларь приблизил его лицо к своему. – Признавайся!
– Ага… Нет… Прости меня… Морду набей, но прости. У меня детки малые. Не сироти их… Одурел я. Помутнение нашло. Глаза багровым туманом заволокло.
– Багровым туманом, говоришь? – Цимбаларь ещё раз встряхнул возчика. – И сколько всего людей ты убил в состоянии помутнения? Ну?
– Побойся бога! Я пальцем никого не тронул. Курицу боюсь зарубить.
Цимбаларь рывком поставил возчика на ноги – тот сразу захромал – и потащил к жеребцу, остановившемуся метрах в пятидесяти от этого места. При приближении людей он вздрогнул всей своей просторной, лоснящейся шкурой и испуганно фыркнул, словно ожидая взбучки.
Возчик уже схватил было деревянную стойку, отвалившуюся от саней, но Цимбаларь перехватил его руку.
– Не трожь скотину! Она тут ни сном ни духом не виновата. А с тобой на опорном пункте разбираться будем…
Людочка и Кондаков явились на опорный пункт по первому зову Цимбаларя, но добиться от возчика чего-нибудь путного не удалось даже совместными усилиями.
Хуже того, мало-помалу его показания становились всё более путаными и невнятными. События, связанные с так называемым помутнением, улетучивались из памяти ещё быстрее, чем страх перед неотвратимым возмездием. Напоследок он вообще стал доказывать, что ехал практически шагом, а оборзевший участковый сам бросился коню под копыта.
Вдобавок ко всему возле опорного пункта собрались родственники возчика, настроенные весьма агрессивно. В конце концов его пришлось отпустить к малым деткам, на деле оказавшимися плечистыми парнями призывного возраста.
Когда оперативники остались одни, Кондаков резюмировал:
– Дело тёмное. Молодой конь и в самом деле мог понести. Прямых доказательств вины возчика у нас нет. Но в список потенциальных убийц его следует занести под первым номером.
– Кто говорил: от шести до десяти месяцев? – Цимбаларь покосился на Людочку. – А меня через пять недель едва не прикончили.
– Три роковых видения подряд взбудоражили всю Чарусу, – сказала девушка. – Но если мы не допустим новых видений, страсти понемногу улягутся.
Постепенно у них завязался чисто профессиональный разговор, малопонятный непосвящённым. Короче, до Зинки Почечуевой Цимбаларь добрался только к полудню.
– Что это за шум утром случился? – поинтересовалась она, валяясь на диване с книжкой в руках. – Кони ржали, люди причитали, участковый орал во всё горло…
– Могла бы ради такого случая и на улицу выйти, – сказал Цимбаларь.
– Я голову только что вымыла, – сказала Зинка, откладывая в сторону книгу. – Разве нормальный человек сунется на улицу с мокрой головой?
– Не пойму я последнее время, кто у вас здесь нормальный, а кто нет, – Цимбаларь для вящей убедительности тяжко вздохнул.
