Для начала, позволив Крепости минуту полюбоваться на ее родную пластину с базой данных, а потом снова положив ее к себе за пазуху, он, тем самым, отменил в пределах Крепости все существовавшие в ней две тысячи лет пароли. Потом, вместо пластины, поместил в приемный карман свою "маску", в которой предусмотрена была некоторая возможность работы с неадаптированной пиратской техникой, и подождал, пока "маска" ляжет. Наконец, можно было приступать.
На "Тетратрионе" таких, как он, называли Гамбургскими Крысоловами. Были пилоты, которые в своей работе ориентировались на цветовые или сенсорные ощущения. Джел работал со звуком.
Он вложил руки в захваты капитанского кресла, дождался, пока мягкие щупы облепят ему подбородок, шею, улягутся на висках, и начал новый командный сеанс. За пару секунд он выбрал оптимальные для себя параметры звучания корабельных систем по тембральной и звуковысотной шкале, стараясь, по возможности, обойтись без экспериментов и используя классические выразительные средства и гаммы, и потихоньку, одну за другой, стал подключать системы Крепости к соединенному теперь с ее мозгом собственному сознанию, заставляя откликаться их на свои импульсы музыкой. Периферийная компьютерная сеть, дублирующая центральный мозг Крепости — Комком — звучала хоральными органными аккордами, системы жизнеобеспечения разных уровней что-то бормотали без слов хором детских, немного странных голосов, системе контроля за безопасностью принадлежал низкий женский голос, Комкому — средний мужской, и было множество других систем и подсистем — каждая со своей звуковой характеристикой и со своей темой. Джел заставлял звучать все, к чему прикасался. Учащенно бились сердца энергетических установок, басовито рокотал готовый к работе рудник, вплетали головоломные трели в создаваемую им гармонию системы связи и внешнего наблюдения.
Джел работал. И Крепость его понимала.
Он отменял прежние приказания и отдавал свои собственные, радуясь тому, как легко и красиво у него все получается. И, хотя нагрузка на нервную систему была огромной, он, когда свел все музыкальные линии в один поток и заставил взаимодействовать и жить, стал играть с Крепостью, заставляя перемещать себя по мозаике узлов сети, а систему контроля за безопасностью завязать на фоне хорала чувственный диалог из ничего не значащих слов с Комкомом.
Плыло и растворялось его сознание. Перед внутренним зрением по бархатно-черному фону бежали яркие росчерки отправляемых им вглубь Крепости команд. Джелу казалось, что огромный корабль задышал и задвигался, просыпаясь от тысячелетнего сна. Сейчас ему уже не приходилось находить для каждой партии мелодию и подталкивать ее, чтобы звучала. Крепость была как старинные механические часы, остановленные с заведенной пружиной. Для того, чтобы они пошли, нужно было только тронуть маятник.
Он рассматривал себя в льющихся, мягких, как ртуть, зеркалах информационного пространства Крепости. Он выглядел в них серией разноцветных сполохов, фейерверком огненных линий и искр. Он получал, обрабатывал и отправлял огромное количество информации. Он перемещался по Крепости со скоростью света. Корабельные системы подчинялись ему, раз он этого хотел. Это была совсем особенная жизнь, и он понимал, что соскучился по ней, — ведь раньше он никогда не получал особого удовольствия от тяжелой работы…
Восторг и разочарование уживались в нем сейчас одновременно. Как и прежде, он не знал, как изжить эту свою вечную гадкую тревогу о том, что будет завтра. Он достиг вершины — и все кончилось. Он нашел первопричину, нашел ответы на все вопросы. Предположения, которые он день за днем выстраивал в уме, подтвердились, и не осталось никаких больше загадок, никакой таинственности — не станет ли ему скучно жить в самом ближайшем времени?.. То, ради чего он здесь оказался, можно было решить одним легким движением мысли. Воронка закрыта, заградительный пояс на орбите снят. Что дальше?.. "Здравствуйте, звезды"? Нет уж, не надо. Ностальгией по космосу он пока не болеет. А что тогда?.. Он не знал. Hо то, что он делал сейчас, было великолепно.
Больше получаса держать в тесном контакте свой мозг с мозгом корабля было нельзя, но его таймер показывал всего двенадцать с половиной минут, и Джел продолжал ничем не ограниченный бег-полет по несуществующим просторам информационного пространства Крепости, уже досадуя на себя за то, что даже здесь отыскал пищу для хандры. Все отлично, сказал он себе. Все просто небывало хорошо. Жить надо настоящим. Для каждого дня довольно своей заботы. Он мастер, и все мировые стихии подчинены его желаниям. Он все умеет, все может, непреодолимых барьеров для него не существует…
И тут в рожденную его полетом музыку вплелась тревога. Нечто в Крепости было Джелу неподвластно. Комком бормотнул об отключенной чьими-то руками блокировке на стартовой площадке, об открытом взлетном порте. Система безопасности с обольстительного полушепота сорвалась на истерический визг, исступленно забились и заплакали, словно обиженные дети, потерявшие модуль из своих объятий взлетно-посадочные серверы.
Для того, чтобы контролировать действия присутствующих на борту Крепости людей, капитан должен был быть не машиной, а человеком. Или держать рядом помощника.
Джел, подхваченный шквалом вырвавшихся из-под контроля звуков, растерялся. Он сам был виноват в срыве. Он только что внушил Крепости, что такого в ней случиться не может. Своей волей он пресек волну панических аккордов и, смущенно помаргивая желтыми и зелеными огоньками, стал смотреть, что это такое. Ему была представлена картина случившегося, и Джел имел возможность наблюдать, как быстро, четко и безошибочно может действовать человек в экстремальной, в его понимании, ситуации. Ниточно-тонкий красный скелетик выбрался из вентиляционной шахты, повис на руках, спрыгнул вниз, пробежал через стартовый комплекс для межпланетных модулей, добрался до гравитационной подушки, где мирно висел уведенный из монастыря Лунный Камень, вырвал пломбу механической разблокировки взлетных портов, вскарабкался по невидимому скату, поднял модуль и улетел.
С грохотом горного обвала Джел высыпался из информационного пространства в обычное и уставился в гладкую пленку экрана, где ему показывалось все, как есть на самом деле, а не в виде пестрых сполохов и светящихся скелетов. "Ты хотел еще приключений? — проговорил некто внутри него. — Будь теперь внимателен — ты их получил."
К нему поступила информация. Он, Александр Палеолог Джел, снял пароли и отдал приказ на отмену аварийной ситуации, тем самым отключивлуч медленного света. Объект, замедленныйв луче, получил свободу, пробежал по кораблю и похитил модуль. Сведений об объекте не имеется, так как бортовые журналы, личные досье и частная документация уничтожены и, за давностью прошедшего времени, восстановлению не подлежат.
