Я подошел к боту, чтобы приветствовать своих поединщиков, но вдруг по трапу сбежала «молния», которая бросилась мне на шею прежде, чем я успел произнести: «Найта!»
– Муж мой, я уже решила, что вы меня бросили!
– Найта, что ты такое говоришь? Подожди, что ты вообще тут делаешь?!
– Я подумала, что вам нужна моя помощь… Если помните, я тоже воин, и осмелюсь думать, не хуже Фарка и лорда Балаута.
Лорд, услышав эти слова, и ухом не повел, но демон оглушительно фыркнул.
– Найта, почему ты все время выкаешь?
– Потому что вы мой муж!
– Да, муж. Но ты не моя рабыня, ты такая же, как и до замужества, я не собираюсь отбирать у тебя свободу воли.
– Перестаньте, пожалуйста. Я и так пренебрегла половиной заповедей женщин моего народа. Жена должна молчать, пока вы ко мне не обратитесь, кланяться при вашем появлении и… словом, безоговорочно подчиняться, а не бегать за вами, как дурочка.
– Найта, я настаиваю – у тебя должна быть собственная воля!
– Ладно, господин, но вы… но ты об этом еще пожалеешь.
Сказать, что эльфийка вогнала меня в ступор, – не сказать ничего. Вот что она имела в виду? Или угроза мне только послышалась?
Бредовая ситуация. С одной стороны, любящие просто не должны воздвигать между собой никаких барьеров, с другой – глаза эльфийки сейчас блестели так, что она была похожа на вооруженную психопатку. Нельзя было даже предположить, чего от нее ждать…
Дав себе слово, что разберусь с этим чуть позже, вырвался из объятий жены, повернулся было к Балауту, но вдруг заметил, что глаза Найты стали ледяными. Я развернулся, чтобы узнать, куда смотрит эльвийка, и перехватил ненавидящий взгляд Лары.
Женщины – сверхтонкие существа, в таких вопросах все понимают мгновенно. Вот и сейчас с первого взгляда определили, кто для кого здесь является угрозой.
Чтобы отвлечь их внимание, сказал громко:
– Бог смерти устраивает поединок за этот мир. Фарк, лорд Балаут, кто из вас будет драться с его бойцом?
– Я!!! – хором отозвались они… и Найта.
– Найта, не лезь, я не собираюсь тобой рисковать.
– Но я справлюсь!
– Может, и справишься, но мне не хочется грызть ногти, наблюдая за твоим боем.
Она не ответила, только посмотрела на меня косо и отвернулась.
Мм, может, бог с ней, с ее независимостью? Уж лучше контролировать ее необузданный нрав, чем загибаться от мигрени.
Посмотрел секунду на своих бойцов и бросил:
– Ладно, Балаут, выходи ты.
– Счастлив служить.
– Почему он? – ревниво поинтересовался Фарк.
– Он что-то типа паладина. Бой с нечистью – его конек.
– Ну ладно, – окрикнул нас генерал-губернатор, танковые доспехи на нем сияли уверенностью в победе, – если боец готов, то можно начинать. Отведенное время заканчивается.
Я поднял лицо к небу и громко крикнул:
– Мортиус, мой воин готов!
Загрохотало, как на Бородинском поле, сверху градом посыпались молнии, из черных облаков выглянуло обозленное лицо.
Вход в бомбоубежище вздрогнул, пласты земли разлетелись во все стороны. Неведомая сила с корнем выдернула стальные ворота, пронесла их по воздуху метров тридцать и бросила недалеко от нас. Люди протирали глаза, двадцать пять квадратных метров легированной стали толщиной в руку можно было сдвинуть разве что башенным краном.
Тем временем на стальной плите появилось небольшое облачко, которое, развеявшись, оставило после себя фигуру в сером балахоне – солдаты с содроганием узнали в ней лича.
– Пусть твой боец взойдет на арену!! – прогрохотали молнии, и их поняли все. – Кто с нее слетит – проиграет, кто на ней умрет – проиграет. Правила ясны?
– Ясны, – ответил я. – Балаут, подожди! Фарк, сражайся ты!
– Что?! – возмутился лорд, уже снявший со спины копье. – Почему?!
– Фарк вдвое тяжелее тебя вместе с твоими доспехами, к тому же у него природная защита от магии. А эта тварь владеет телекинезом, как ты своим копьем, – она не должна сбросить Фарка с плиты.
Лорд с явным сомнением посмотрел на толстую плиту, но я все понял и объяснил:
– Ее сюда бросил не лич, а Мортиус.
Лорд Балаут ничего не сказал, гордо отвернулся, глядя на то, как распрямляется взгромоздившийся на плиту демон.
Стальная плита, некогда служившая воротами бомбоубежища, плавно оторвалась от земли и, поднявшись на полтора метра, замерла, будто стояла на невидимых опорах. Вот на этом импровизированном помосте, словно преодолевая невидимую преграду, наклонив голову подобно быку, к личу медленно подбирался огненный демон.
Безмолвная фигура в балахоне усилила давление так, что демон отступил на шаг, в ответ Фарк опустился на четвереньки и, помогая себе когтями на всех конечностях, стал продвигаться сантиметр за сантиметром.
Вот массивные рога уже почти коснулись балахона, но лич резко изменил тактику – вскинул рукава с выглядывающими из-под них костяными пальцами, и Фарк резко опустил голову вниз. Возникло полное ощущение того, что ему по лбу заехал гигантский молот: один рог сломался у основания, другой разлетелся на осколки, и даже струящаяся вверх из глаз дымка изменила направление, будто огибала что-то невидимое.
Фарк заревел на тысячу голосов, содрогнулось черное небо, люди попадали на колени, их глаза наполнились первобытным ужасом. Пламя на теле демона взвихрилось на пару метров, тяжеленная туша вскочила, словно решивший поохотиться леопард, громадные ладони сжали череп под балахоном и пытались раздавить его, как гнилой орех. Мышцы на могучих руках неимоверно вздулись, но я знал, что их усилия тщетны – защита лича была самой совершенной из всех, какие мне довелось видеть.
– Выкинь его с плиты, и дело с концом! – выкрикнул я.
Но Фарк не слышал. Приподняв скелет в тряпье, он тряс его за голову, как бульдог пищащую игрушку, а потом вдруг приблизил к лицу и открыл огромную пасть. Мне показалось, что демон решил рискнуть своими зубами и проверить череп лича на твердость, но он просто рыкнул, как заправский лев, и из его нутра полил какой-то сжиженный огонь.
Вероятно, огонь обладал еще теми свойствами – не коснувшись ладоней демона, языки пламени одним махом слизали балахон и кости лича, так пес слизывает колбасу с бутерброда.
Какую-то секунду в воздухе висела полная тишина, потом левитирующая в метре над землей стальная плита упала на землю, бросив на людей волну оглушившего их звука и облако пыли.
– Ты живой, Фарк? – спросил я, силясь хоть что-то разобрать сквозь плотную завесу.
– Живой, – ответила громыхающая по металлу фигура, одновременно щупая остатки своих рогов. – Чего зубы скалишь? Рога для меня – все равно что для тебя шевелюра.
Я не успел ничего ответить, сверху ударил гром:
