видеть, Дэмиен, — негромко сказал Таши, — ни мы, ни вимрано не хотим проливать кровь. Потому что все понимают, что это не нужно. Остро не нужно. О, не сомневайся, случись такая встреча аквот двадцать назад — все бы изрубили друг друга на мелкие куски. Но в последнее время все понимают, что и мы, и они — все слишком быстро угасают. Вымирают. И если эту вражду продолжить — то не останется никого.
— Ты бы попробовал с ним поговорить, пуири, — тихо проговорил Анаму, — он к тебе привязался. Больше, чем к кому бы то ни было. Мы все это видели. Мы все видели, как он бил тебе морду и какие вещи позволял с собой творить… тогда, когда ты пар спускал после своего психоза. Если ты думаешь, что кому другому подобное так просто сошло бы с рук — то очень сильно заблуждается.
— Не говорите ерунды, — огрызнулся я, втайне желая, чтобы эти слова были правдой, и в этом мире есть хотя бы одно существо, которому до такой степени было бы не плевать на меня, — я снабжал город водой. Я нужен был Кастильве целым и невредимым. Только поэтому он меня и щадил.
— Не только поэтому, — возразил Моэн, — поверь как тому, кто руководит гвардейцами уже больше двадцати аквот. Это, безусловно, хорошая причина, под которой можно замаскировать другие, куда более сокровенные мотивы. И они были, уж можешь мне поверить.
Тем временем Йегерос всё-таки потерял терпение. С таким противником, как Агер, нужно было слишком много сил, чтобы и себя защитить, и ему не навредить. Агера внезапно оторвало от земли, и он, выронив свои клинки, схватился за горло, выпучив глаза. Я догадывался, что это были за чары. Вакуумная подушка. Самые простые — и самые смертоносные чары магии воздуха, от которых практически невозможно спастись.
Йегерос держал Агера секунд двадцать, после чего милосердно убрал чары. Альбинос упал на землю, кашляя и судорожно вдыхая драгоценный воздух. Он снова было потянулся к клинкам, но…
— Агер, пожалуйста, хватит, — раздался звонкий голос. Обернувшись, все увидели Орлу, которая стояла рядом с другими вимрано.
— Братец, пожалуйста, остановись и осмотрись хотя бы чуть-чуть! Неужели ты не видишь, что никто не хочет сражаться? Никому не нужно сражаться. Потому что если мы продолжим враждовать — то не выживет никто. Прошу тебя, хватит, нужно остановиться…
— И чтобы они забрали Дэмиена? — прорычал альбинос в ответ, — ни за что! Они были нашими палачами, они лишали жизней наших дедов и прадедов — не из мести, а просто потому, что считали нас недостойными жизни! Они не заслуживают того, что делает для них Дэмиен!
— Хватит, Агер, — с достоинством сказал слепой Даяо, — ты используешь Дэмиена как повод для битвы. О погибших следует хранить память, но эта память не должна быть поводом для пожизненной мести. Ты ненавидишь его, — он указал на Йегероса, который с достоинством стоял в стороне, — но тебе бы не помешало поучиться у него сдержанности. Ты приложил руку к тому, чтобы убить Вихмаро — и ему об этом прекрасно известно. А это — не какой-то дальний родич, живший несколько поколений назад. Это — его родной отец. И он всё равно желает не драться с нами, а говорить. Это лишний раз доказывает и поведение его воинов, и его собственное, когда он мог бы уже десять раз тебя убить. И мы должны дать ему высказаться.
— Благодарю, мастер Даяо, — кивнул Йегерос, после чего, усилив голос, продолжил, — да, для меня не являются тайной все те вещи, о которых вы говорили. И, невзирая на это, я который раз вам предлагаю своё покровительство. Возможность жить в городе. Возможность вашим детям жить в безопасности. Возможность им расти в куда более лучших условиях, нежели вы росли сами. Как вы понимаете, для меня не было тайной, что Агер шпионил за мной. Я знал, куда регулярно пропадала часть съестных припасов — и закрывал на это глаза. Я позволил ему увезти Дэмиена, чтобы он с вами познакомился. И я знаю, что ты повинен в смерти моего отца, Агер. И, невзирая на всё это, я предлагаю вам все эти условия. Потому что мастер Даяо прав. Потому что если мы не объединимся сейчас — то порознь рано или поздно погибнем.
— Вы — не заслуживаете такого будущего, — прошипел в ответ Агер, — вы сами когда-то отказались от нас. Решили отсечь, как слабую и ненужную ветвь дерева. А теперь, значит, передумали и милостиво позволяете вернуться? Я плевал на тебя и твои дары, Йегерос, — прокричал он, — нам не нужны твоя милость и твои подачки! И это никогда не изменится! А если ты думаешь, что меня можно было разжалобить историей про Вихмаро — так твои предки, Йегерос, перебили столько вимрано, что это так, капля в море. И будь у меня хоть малейшая возможность — я бы и тебя убил, и глазом не моргнул бы!
— У тебя была масса возможностей убить меня в Кастильве, — спокойно сказал Йегерос, — мы бесчисленное множество раз оставались один на один. Почему же ты не прикончил меня тогда, раз так сильно ненавидишь?
— Убирайтесь отсюда! — яростно выплюнул Агер, поднимая свои клинки и поворачиваясь к Йегеросу спиной, — раз уж пожалели убивать со своим запоздалым раскаянием — то убирайтесь!
После чего, повернувшись к воинам вимрано, с презрением сказал:
— Расходитесь! Слабаки и трусы! Если у вас не хватает духу взять в руку клинок и почтить память предков, которых вырезали, как скот, то нечего и удивляться текущему нашему положению! Такие трусы и слабаки большего и не заслуживают!
И почти две сотни мужчин, к моему удивлению, покорно развернулись и стали разбредаться по палаткам. Немыслимо! Да вместе они бы начистили ему морду, заткнули рот какой-нибудь тряпкой и сказали бы Йегеросу, что согласны. Ведь, когда Йегерос говорил о том, что готов предложить вимрано, те явно очень желали на это согласиться. Хотя бы ради детей. Но нет, последнее слово осталось за Агером, и никто не посмел ему перечить. Значит, силы воли у альбиноса было больше, чем на двести рано. Жаль только, что выкована эта сила воли оказалась в злобе и ненависти.
— Ваш
