и бесшумно, словно тень, проскользнула Рэй.
— И как долго ты подслушивала? — поинтересовался Кенджи.
— Достаточно, — ответила та, немного помолчала, и спросила: — Ты действительно собираешь отправиться в Хрустальные Пустоши?
— Да.
— Храбрый поступок, — заметила девушка. — Или глупый.
— Одно другому не мешает, — усмехнулся Кенджи. — Тебя отправила Сотня?
— Нет, — покачала головой Рэй. — Я пришла сама.
Подойдя поближе, она положила ладони ему на плечи. От нее шел легкий аромат, напоминающий запах луговых цветов: легкий, свежий, накрывающий прохладным дождем в душный летний день. Кенджи в ответ приобнял ее за талию. Аккуратно, мягко, словно скульптор, бережно дотрагивающийся до глины. Рэй дотронулась до его груди, слегка улыбнулась и спросила:
— Почему твое сердце так сильно бьется? Оно словно птица, которая пытается вырваться из силка.
Кенджи ничего не ответил, а вместо этого потянулся к ее губам. Рэй ответила тем же — и заговорили вновь они уже лежа в постели, тогда, когда от свечи на столе остался лишь небольшой огарок.
— Ты вернешься? — произнесла она и провела пальцем по его груди.
— Клянусь, — твердо сказал Кенджи.
— Врешь, — возразила Рэй и уткнулась носом в его шею. — Ты думаешь, что уходишь на смерть.
Кенджи ничего не ответил, лишь взглянул в ее глаза.
— А что если я уже мертв?..
— Ты бы стал отличным Проклятым, — сказала Рэй и они оба задались тихим смехом. — Как бы то ни было — знай, что я буду ждать тебя. Чтобы обнять — или предать земле.
Она притянула его к себе.
Спустя время, когда Рэй уже уснула, положив голову ему на плечо, Кенджи, глядя в окно, размышлял, увидит ли он еще когда-либо Каноку. Им предстоял долгий путь.
И если бы Кенджи знал, насколько долог он будет, быть может, предпочел бы последовать совету Рю.
Эру не знал, почему он еще жив.
И эта мысль червяком засела в его голове, не давая уснуть. Точа изнутри, точно паразит.
Отчего его взяли в плен, а не прирезали прямо на месте в тот злополучный день, который он будет вспоминать с проклятиями до конца своей жизни? И, как он подозревал, до сего трагичного момента, увы, осталось не так уж и много времени…
Загадка. Разгадать которую вряд ли сможет даже самый умудренный годами мудрец.
Со временем глаза Эру привыкли ко мраку и он смог разглядеть, где находится. Они держали его в тесной каменной каморке размером пять на пять шагов, где помимо растянувшейся вдоль одной из стен плиты, заменяющей постель, был лишь ночной горшок. Невзирая на огромные щели, в комнатушке не было холодно. Напротив — внутри стояла столь спертая духота, что Эру, с детства привыкший к холодным промозглым ветрам белых равнин, вечно обливался потом.
Кормили его два раза в день — видимо, утром и перед закатом солнца. Кормежка была на удивление достойной: то горячая рыбная похлебка, то кусок вяленой оленины со стаканом воды. Пищу подавали через небольшое окошко в двери, располагающееся у самого пола, так что Эру при всем желании не мог разглядеть своих надзирателей.
Так как делать ему было совершенно нечего, Эру, лежа на плите и заложив руки за голову, до бесконечности перебирал события того самого дня, когда все пошло прахом. Он вместе со своим отрядом — все как один рослые крепкие мужи, проверенные как в боях, так и на охоте — собирался напасть на поселение своих заклятых врагов. Ранее негодяи подстрелили двух людей из его клана, которые, преследуя дичь, ненароком забрались на их территорию — один из которых отправился к праотцам еще до того, как его нашли, второй же присоединился к нему, едва успев добраться до родного селения и рассказать, что произошло — и Эру, полный праведный мести, тут же объявил о своем намерении нанести ответный удар.
Многие воины поддержали его решение, но он отобрал самых опытных, хитрых, ловких, и уже вечером того же дня они отправились в путь. Увы, они опоздали. Кто-то уже успел предать деревню огню и их встретили лишь сгоревшие шатры, да оледеневшие на морозе трупы. Некоторые люди Эру предложили вернуться назад — ибо возмездие свершилось, пускай и чужими руками — но взбудораженный Эру жаждал битвы, впрочем, как и многие другие. Да и какие же они воины, раз вернутся домой, даже не угостив оружие кровью?
Поэтому они решили отправиться в погоню; тем более, судя по свежим следам, неизвестные еще не успели уйти далеко. Нагнали они их примерно в полдень. Было их не более дюжины, не считая пару десятков рабов, закованных в цепи. С десяток воинов, покрикивающих на пленныэ, да парочка они, держащихся чуть поодаль; возглавлял же процессию одетый во все черное всадник, чье лицо скрывал широкий капюшон и кожаная маска. Развевающийся на ветру плащ с острыми краями делал его похожим на огромную летучую мышь.
Черный Всадник… Эру слышал о них, но доселе считал лишь страшной сказкой. Неуязвимые воины, взявшиеся невесть откуда, которых не брали ни копья, ни стрелы. Свитой у них ходили демоны, а появлению предшествовали страшные вьюги, коих не видели даже старики. Черные Всадники нападали на селения всех кланов без разбора, не щадя никого, оставляя за собой лишь сожженные до углей руины. Говорили также, что Черные Всадники прислуживают самому Пепельному Королю, владыке всех демонов, и появление их предвещало скорый конец света.
Ранее Эру только посмеивался, слыша подобные истории. Король демонов? Ха! Скорее следует бояться злобных ямаваро, одноглазых чудовищ, заманивающих неосторожных охотников в ловушку, подражая людскому голосу, или коварных негодяев из клана Саблезубых, которые, если верить слухам, не прочь отведать человеческого мяса. Однако сейчас… Некоторые из его воинов настойчиво уговаривали его отступить прочь и бежать, бежать, не оглядываясь, да и он сам уже готов был дать деру, но… Никому еще не удавалось хотя бы ранить Черного Всадника, что уж говорить о том, чтобы убить одного из них. А если это шанс свыше и именно Эру суждено вернуться домой с головой Всадника в качестве трофея? Песни о храбром воине будет слагать весь север!
Полагаясь на внезапность и численное преимущество Эру приказал трубить в рог и первый бросился в атаку. О, уже через несколько мгновений он с ужасом понял, что обрек на верную гибель не только себя, но и всех, кто шел за ним.
Ни Всадник, ни его отряд даже не дрогнули, заслышав яростные вопли. Из-под плащей, обитых мехом, показались пищали, воздух наполнил громкий грохот — и треть людей Эру
