class="p1">— Да, точно! Это он!
— Ты уверена?! — резко спросил кэндзя слегка изменившимся голосом.
— Абсолютно. Правда, тогда он выглядел немного иначе. Ну, как Эйко в подвале. У них вообще есть что-то общее, — задумчиво добавила Амайя.
— Ещё бы! — пробормотал Канэко.
Он бросил фотографию в ящик и с грохотом задвинул его. Затем положил ладони на стол. Его поза выдавала внутреннее напряжение, и Аяко с Хизеши глядели на сэнсея, не решаясь ни о чём спросить.
— Скажите, а Кенджи-сан действительно в Корее? — спросила вдруг Амайя.
— Тебе уже десять раз… — начала Аяко, но старейшина знаком велел ей замолчать.
— Вы её тщательно проверили, прежде чем привезти сюда? — спросил он.
— Обошлись без личного досмотра, — ответил Хизеши.
— Плохо, — кэндзя нахмурился. — Аяко-сан, будь добра.
— Что? — не поняла девушка.
— Выйди с Амайей в другую комнату и осмотри её с ног до головы. Тщательно, — сдержанно пояснил Канэко.
— В смысле голую? — уточнила Аяко.
— Может, вам помочь, девчонки? — предложил Хизеши. — У меня большой опыт — как по части досмотров, так и по части голых девушек.
— Справимся! — буркнула Аяко, бросив на него недобрый взгляд. — Идём! — она взяла Амайю за руку.
— Куда?! Зачем?! — пролепетала та ошарашено.
— Ты же слышала господина Канэко.
Амайя упёрлась.
— Нет, не надо!
— Хочешь увидеть Кенджи-сана? — спросила девушка.
Чуть помедлив, Амайя кивнула.
— Но вы же говорили, что он в Корее!
— А ты, вроде, не верила.
Секунд пять девушки смотрели друг другу в глаза.
— Это обязательно? — спросила Амайя. — Я имею в виду, раздеваться. На мне нет никаких…
— Можешь не рассказывать, — перебила Аяко. — Либо я тебя осматриваю, причём снаружи и внутри, а потом мы едем к Кенджи-сану, либо Хизеши-сан отвезёт тебя домой. Выбирай! — девушка отпустила Амайю и с деланым равнодушием сложила руки на груди.
— Едем к Кенджи-сану! — обрадовано воскликнула та. — Конечно, едем к нему!
— Тогда прошу за мной, — холодно проговорила Аяко, бросив на Канэко яростный взгляд.
Едва девушки вышли, старейшина обратился к Хизеши:
— Позаботься о безопасности. Думаю, с Хаякавой всё чисто, и свидание с Исикавой она заслужила, но лучше перестраховаться.
— Всё понял, — кивнул амбал. — Уже выезжаю.
— Давай. Мы будем через час — этого тебе должно хватить с лихвой.
Когда наёмник вышел, Канэко тяжело вздохнул и соединил подушечки слегка дрожавших пальцев.
Даже Аяко признала, что Эйко Симидзу, судя по всему, стала гаки. Это было крайне маловероятно, потому что лишь немногие могли стать гаки, а из тех, которые могли, соглашались единицы. Ведь все знали, что после тысячи лет жизни на службе у Тэкеши-Они расплата будет куда более страшной, чем вечные муки души. Но Эйко умерла — Исикава уловил её эманацию. Значит, для мира людей она исчезла. А описание, данное Хаякавой, почти не оставляло сомнений в том, какой выбор сделала Симидзу. Канэко не представлял, как девушка оказалась в руках демонов. Единственное приходившее в голову объяснение — она открыла Кава-Мидзу, не дождавшись конца обучения. Но что могло заставить её это сделать, ведь она уже знала, чем это чревато?! Этого старейшина понять не мог. Эйко казалась ему человеком, который не станет рисковать понапрасну. Он пытался проследить, где и когда она вошла в Кава-Мидзу, но не сумел — кто-то могущественный тщательно замёл все следы, создав множество ложных вспышек энергетической реки.
Оставалось также непонятным, зачем Тэкеши-Они понадобилась Эйко. Неужели он рассчитывал повлиять с её помощью на Навигатора, заставить его открыть Кава-Мидзу в обе стороны, чтобы полчища демонов могли ринуться на Землю? Тогда владыка Бездны должен был делать ставку на то, что Исикава по-прежнему испытывает к бывшей пассии сильные чувства. Возможно, он не знал того, что заметил Канэко? Старейшина очень надеялся, что у Исикавы и Аяко всё получится, и, когда они войдут в Кава-Мидзу, чтобы проплыть её из конца в конец, любовь их окрепнет достаточно, чтобы Навигатор отказался от прошлого и, быть может, однажды всё-таки примкнул к клану. Конечно, кэндзя пообещал освободить Аяко, но он понимал, что только с Ки-Тора девушка и Исикава смогут чувствовать себя в относительной безопасности. Без защиты ямабуси они обречены. Канэко надеялся, что рано или поздно Исикава и Аяко осознают это.
Он прикрыл глаза. Следовало выждать, дать Навигатору и Лоцману время, чтобы притереться друг к другу, но старейшина чувствовал: над Токио сгущаются тучи, и разные силы плетут вокруг клана Жёлтого тигра сеть, чтобы вырвать из его рук могущество и власть. Времени оставалось всё меньше, игроки сужали круг и очень скоро должны были заявить о себе в полный голос. Приходилось торопиться — иначе можно было потерять всё!
Я сидел как на иголках. Давно такого не испытывал.
Примчавшийся десять минут назад Хизеши объявил, что скоро приедут Канэко, Аяко и Амайя, после чего принялся превращать убежище в настоящую крепость, поминутно сетуя на сорванное свидание, которое якобы должно было у него состояться.
Я с удивлением обнаружил, что в небольшом, расположенном в запущенном саду здании, обнесённом чугунной оградой, находилось куда больше охранников, чем я предполагал. Причём значительную их часть составляли боевые маги, а не парни с автоматами. Этих, впрочем, тоже хватало с избытком.
От меня уже не скрывали местоположение этой базы. Существовали и другие, но для встреч со мной выделили именно эту. Я не питал иллюзий относительно того, что мне стали больше доверять. Скорее уж, мне пытались внушить подобную мысль.
Глядя в окно на набережную, я вспоминал последний бой зачёта. Накаяма был зол, как чёрт, и бросал на меня презрительные взгляды. Было ясно, что он постарается причинить мне максимальный урон. Убить — едва ли, но покалечить — сто процентов. Так что я решил сделать ставку на защиту.
По сигналу мы быстро поклонились, и Накаяма тут же выбросил вперёд руки. Я изучал техники всех стихий, чтобы быть готовым к встрече с любым противником, и понял, что он решил начать с Пылевой бури. Возникшее в воздухе облако сухой земли устремилось ко мне, но я мгновенно выставил Огненный щит. При сражении техниками Ци очень большое значение имеет количество энергии, вкладываемое в защиту и атаку. Если вкидывать каждый раз слишком много,
