он сразу решился, всё бы вышло, но теперь было поздно, двери распахнулись, и перед ним оказалась чёрная теть с жуткими красными глазами.
— Добрался? — замогильным голосом поинтересовалась она. — Я не верил, но ты смог.
Егор соскочил на пол и вытащил поглотитель душ, который перед забегом по галереи сунул обратно в ножны. Дистанция между ним и чёрным была метра три, но помня, как шустро передвигались более слабые собратья, он никаких иллюзии не строил. Он пшик и моргнуть не успеет, как враг окажется рядом. И удар у него будет только один, второго тень не даст.
— Хим, прыжок, хвост и удержание, — проинструктировал слугу Раевский. — Я атакую сразу же, как ты прыгнешь.
Тень рванулась вперёд, когда он закончил фразу. Она была невероятно быстра. Мгновение, один скользящий шаг, и вот она уже в полуметре. Вытянув руку, она ухватила Егора за горло невероятно длинными ледяными пальцами, которые охватили его не самую тонкую шею целиком. Сознание мигом унеслось в какие-то дали, и он увидел комнату сверху, как подгибаются ноги, и он медленно оседает на относительно неплохо выглядевший заплесневелый паркет.
Спас Хим, он выполнил всё, как приказывал Каскад, только с небольшим изменением. Он захлестнул хвостом шею чёрного и, сжав, насколько хватило сил, оттолкнулся мощными лапами и совершил прыжок сразу метра на два с половиной. При этом он тащил тень, которая имела вполне себе материальную форму, и Егора, которого та не выпустила, вернее выпустила, но не сразу. Чёрный, преодолев по воздуху с метр, приложился спиной, а затем и затылком об пол. И вот тогда его пальцы соскользнули с шеи Раевского. И как только это произошло, сознание рванулось обратно к телу Егора, словно молния прошила. Всё случилось так быстро, и трёх секунд не прошло. Он даже по-прежнему сжимал в ладони кинжал. Да, руки стали вялыми и слабыми, но он снова мог сопротивляться. Он приземлился прямо на врага, и всё, что ему оставалось, это ударить, что он и сделал, всадив клинок поглотителя куда-то в район грудины с левой стороны. Будь перед ним человек, он был бы уверен, что угодил в сердце, но он лежал на чём-то невероятном, то, что не могло существовать, но существовало. К счастью, этого оказалось достаточно, кинжал засиял так, что резануло по глазам. Егор вскочил на ноги, плотно прикрыв веки, и этот свет его спас.
— За спиной ещё одна, — заорал Хим, видимо ему свет не слишком мешал, и он засёк врага быстрее Раевского, причём впервые опустив слово «хозяин».
Егор вслепую кувыркнулся вперёд. Сколько он таких трюков выполнил, снимаясь в бюджетных боевиках, при этом прекрасно понимая, что в реальной жизни выполнить подобное — редкостная глупость. Но он всё же это сделал. Кувырок, приоткрыть глаза, вскочить на ноги, вытянуть руку и призвать кинжал. На всё это ушло секунд пять-семь. Слепящий свет теперь переместился в его руку. На оценку обстановки ушло одно мгновение. Первая тень распадалась, она пошла клочьями тумана, расползаясь в мерзкое чёрное пятно. Вторая, ослепленная ярким светом, застыла в метре от двойных дверей. Она пришла по остаткам галереи, а может, вообще просто взлетела сюда снизу. Какая, в сущности, разница? Важно то, что она была абсолютно неспособна к сопротивлению. Зато Егор был полон сил. Когда его прошибла молния после возвращения в собственную оболочку, он получил такой заряд энергии, что мог бы орка в броне голыми руками разорвать. Сила, подъём духа, бесконечная уверенность в своих действиях… Поэтому бросок кинжала на три метра вышел быстрым, чётким и невероятно точным. Клинок, по-прежнему сияющий и качающий души ещё с первого поверженного врага, вошёл точно в середину груди и засиял ещё сильнее. «Не смотрите на сварку», — предупреждали знающие люди, не смотрите и на магический кинжал, который убивает чёрные сущности, питавшиеся душами бедолаг, попавшихся им в несчастливый день. Егор очень жалел, что у него нет очков сварщика. А ещё он чувствовал, как разрушается тьма, ставшая серостью, и окутывающая этот дом. Первым признаком этого было то, что он начал слышать. Умирающая тварь визжала в голос, и этот звук резанул по ушам так, что из них пошла кровь.
— Два в минус, — призывая кинжал обратно в руку, прокомментировал полученный результат Раевский.
Он посмотрел на Хима. Да уж, досталось химерику, тот лежал на полу, прижав уши к голове и накрыв их передними лапами, но, похоже, помогало плохо.
Егор развернулся в сторону правого крыла и увидел последнего противника. Тот стоял метрах в двадцати в центре какого-то зала, а за его спиной сияла серебристая звездочка, висевшая в метре от пола. Лица у тени не было, но Раевский ощущал, что та ошарашена и растеряна. Она считала себя непобедимой, но вот двое её подручных расползаются темными лужами, над которыми повисли клочья чёрного тумана. Многострадальный дом наполнился скрежетом, серость исчезала, и в большие арочные окна, наконец, заглянул солнечный свет.
Егор не стал ждать, пока оклемается Хим, слуга вышел из строя, а надо было спешить. Он сейчас себе напоминал Фродо Беггинса, который с фиалом, полным света из зеркала Галадриель, гонял тетушку Шелоб. Хотя, какой он Фродо? Он — Федор Сумкин из перевода Гоблина с лампочкой Ильича, и пока она светит, его враг уязвим. И он рванул на тень, не обращая внимания на боль в ноге. Он нёсся вперёд с максимальной скоростью, и чёрный силуэт развернулся и побежал прочь, надеясь скрыться.
— Всем стоять, трамвай прижаться вправо! — заорал Егор, что есть мочи, и швырнул поглотитель душ в удаляющуюся спину чёрного.
Никогда ему не удавалось метнуть нож так далеко, его предел — семь метров, но сейчас он действовал на рефлексах, сила бурлила внутри и требовала выхода. Серебристой молнией тот преодолел путь до цели. Росчерк, объятый голубым светом, попал в цель Раевский метил между лопаток, ну, или что там у этого силуэта? А попал в поясницу. Кинжал вошёл примерно на половину лезвия и швырнул чёрного с такой силой, что того проволокло по вздувшемуся паркету мордой вперёд метра на три. Тварь заорала, заорала жутко, так, что закружилась голова и подкосились ноги, но это длилось недолго, через пару секунд Егор рухнул на пол, сжавшись в комок, а потом сознание погасло, принеся невероятное облегчение.
Когда он пришёл в себя, за окном были густые сумерки, на многострадальный Лираск опускалась ночь. Его верный Хим сидел рядом, не сводя с Раевского обеспокоенного взгляда. Во
