лунной дорожки, та расходилась от его шагов ровными кругами. Я ахнула. Джуро потянул меня к себе, я все еще упиралась, боясь намочить обувь, но в итоге зажмурилась и почти прыгнула вперед.
Ноги остались сухими. Пораженная, я опустила взгляд и увидела, что стою на воде вместе с ним, как на тончайшем прозрачном льду. Под гэта было забавное ощущение – будто я стояла на натянутом шелке.
– Видишь? Ты тоже стала звездным зайцем.
Он пошел спиной вперед, не отпуская моих рук, а я все смотрела вниз. Вначале я видела камни сквозь прозрачную воду, и темные сгустки травы колыхались там, но чем глубже становилось озеро, тем меньше я видела и тем ярче горели в темноте звезды. Они заставили меня забыть обо всем. Тень Джуро закрывала лунный свет.
– Я… могу ходить по воде! – засмеялась я и отпустила его ладони. Не провалилась. Не знаю, что на меня нашло, но я подобрала кимоно и пробежалась туда-сюда, ощущая лишь прохладу и пружинящее сопротивление. Засмеявшись, я закружилась. Я прыгала и танцевала, как звездный заяц, облюбовавший поверхность озера.
Остановилась, когда мне перестало хватать дыхания. В десяти шагах от меня стоял, улыбаясь, Джуро, спрятав в рукавах ладони.
– Это чудесно! Просто чудесно, Джуро! – просияла я, возвращаясь к нему. Вдруг заклинание могло развеяться?
– Луна… – тихо выдавил из себя Джуро, я едва расслышала за своим тяжелым дыханием. Пришлось по его привычке придвинуться ближе, но конец фразы унес собой шум ветра в кронах, звонкая птичья трель и кваканье изумленных лягушек.
– Что?
– Луна… сегодня красива, не правда ли? [38]
Мое сердце пропустило удар, затем второй. Кажется, оно вообще отказалось биться. Я замерла, распахнув глаза. Мысли метались в голове роем поющих соловьев, стучащими друг о друга стеблями камыша: он о природе? просто про Луну? знает ли он, что означают его слова? понимает ли их смысл? Он же лесной бог! Откуда ему знать слова, что пишут романтики…
Или…
Или это была метафора. Стойкая и красочная, как луна в эту ночь. Метафора, скрывающая в себе нечто глубокое, но сказанная Джуро с такой вызывающей смелостью и естественностью. Моя душа колебалась, как лодка на волнах.
– Да, красива, – прошелестела я, стараясь подавить волнение в голосе. – Очень красива. Умереть можно.
Джуро поднял руку, словно для того, чтобы прикрыть свой страх перед ответом. Его глаза отражали мерцающее озеро звезд. Они расширились, когда он услышал мои слова. Джуро осторожно, неспешно, как крадущийся зверь, подошел. Близко… Слишком близко. Он тронул кончиками пальцев мою щеку, слегка приподнял мне лицо.
– Не только Луна… – прошептал он. Замолчал, набрал воздуха в грудь и выдохнул: – Поцелуй меня, Соль.
Джуро наклонился. А затем, словно сливаясь с магией этой ночи, наши губы соприкоснулись.
За мгновение, которое казалось вечностью, я забыла о своих сомнениях и страхах. Было только сияние луны, звезды на его опущенных ресницах и тепло его поцелуя. Мысли растаяли, как снег под лучами первого весеннего солнца.
Его губы были нежными, как лепестки цветов, и осторожными, как касание перьев. Его руки оплели мою талию. Он так тесно прижал меня к себе, что стало нечем дышать. Я пыталась вдохнуть, но вместо воздуха были его губы, попыталась выдохнуть, но вместо этого лишь углубила поцелуй. Небо поменялось местами с землей, а мы замерли посередине, где сошлись наши миры, наши тела, где смешалось наше дыхание этой осенней ночью.
Это был момент, который я никогда не забуду, волшебный и нежный, как весь этот вечер.
После он уперся лбом в мое плечо, согнувшись и не разрывая объятий, а я изумленно таращилась перед собой, не до конца веря в произошедшее. Но вот его кимоно под моими пальцами. Вот его волосы, от запаха которых у меня кружится голова. Весь он был – горячий, весь из твердых звериных мускулов и огня и весь в эту секунду принадлежал мне. Мы обнимали друг друга, а нас обнимал лунный свет.
Вдруг я услышала его тихий смех.
– М-м-м?
– Надеюсь, было не слишком плохо. Я… давно не практиковался.
Я фыркнула и тоже улыбнулась. Голова кружилась. Если бы не Джуро, я бы упала.
– Было… хорошо.
Отстранившись, чуть пошатываясь, он заключил мое лицо в ладони и большими пальцами погладил щеки.
– Меня тянет к тебе. Не хочу больше скрывать свои чувства. Та, кого я ждал столетиями… Это ты, моя Соль.
И возможно, это было правдой. Меня тоже тянуло к нему с первой нашей встречи. Что, если все так? Что, если наши души были связаны много веков назад? Сейчас в это легко было поверить. Боги, сейчас я могла поверить во все что угодно.
Он снова поцеловал меня. А потом снова, и снова, и снова. Все прежние поцелуи тускнели перед последующим. Он целовал меня жадно, голодно, истосковавшись, прижимал меня к себе, поднимая как-то особенно уязвимо и беззащитно плечи, и все не выпускал моего лица, а я едва успевала отвечать ему. Он смывал своими губами и теплым кончиком языка мои печали и мою прежнюю жизнь, смывал невыплаканные слезы и нежеланные касания Хэджайма и оставлял после каждого поцелуя только жаркое желание следующего и ничего больше. Ни тоски, ни жалости, ни раздумий.
Я должна быть с ним. Так сказали мне Заячьи Звезды, что полыхали над нашими головами и метались по всему небосклону бесконечными сияющими потоками. Я не смотрела на них. Я целовала Джуро и хотела, чтобы так прошла вечность.
Врага своего отдай в жертву, а сердце – лесному богу
Праздник показался мне невероятным сном, которого давно не бывало. Вообще никогда не бывало! Я долго лежала поутру, зарывшись в одеяла, и думала, думала, думала. Не хотела вставать. Будто если я взгляну на мир за окном, то все, ночь закончится, а вместе с ней и те волнующие чувства, что она с собой принесла. Я никогда не была неуверенной в себе, а теперь сомневалась – что, если Джуро просто поддался волшебству момента? Что, если Заячьи Звезды просто вскружили ему голову? Что, если… что, если он принимает меня за ту, кем я не являюсь?
Губы все еще пекло от поцелуев. Щеки горели. Хотелось пищать от восторга и стучать ногами. Эти ощущения были слишком реальные, чтобы их вызывала какая-то иллюзия или моя выдумка. Я знала, что нужно встать, выйти и встретиться с реальностью. Так я и сделала.
Кажется, многие еще не ложились спать. Рассвет растекался
