— Кровосос тебе в зад! — пробормотала Катя, поворачиваясь ко мне. — Что это было?!
— Следопытские штучки, — проворчал я. Собственный голос показался неприятно громким, а еще очень сочным, наполненным множеством интонаций, которые я не вкладывал в ответ; двумя словами я передал собеседнице бездну смысла.
— Он нам наркоту какую-то подсунул.
— Тихо, — шикнул я. Положив локти на землю, приподнялся и выглянул. — Что это?
Мгла была еще далеко, из леса к нам приближалось нечто другое. Незримая волна катилась, подминая кусты и деревья…
Все замолчали, когда над оврагом потемнело — будто дым от костра заклубился в воздухе.
— Что это? — спросил Кирилл, пряча головоломку в нагрудный карман и поднимая пистолет.
— Убери, — сказал я. — Присядьте все. Если Мгла не аномалия, а мутант, лучше, чтобы она не сразу заметила нас. Болотник, твои ловушки остановят мутанта?
Помолчав, он откликнулся:
— Если это контролер и он зацепит верхушку хотя бы одного прута — на время лишится большей часть своей силы. Если пройдет между прутьями… скорее всего тоже потеряет энергию, но меньше. Тогда надо будет действовать нам.
— Так, ладно, все слушайте! — громко произнес я. — Карим, Аслан, как только оно пройдет мимо прутьев, с двух сторон бегите к нему и пытайтесь на крюки насадить. Хохолок, ты тоже вперед выскакиваешь, стреляешь, а потом прикладом его молотишь. В это время мы с остальными окружаем и с разных сторон на него наседаем, если вы к тому времени не справитесь. Болотник, ты на месте остаешься. В драку не лезь, слышишь?
Он не ответил. Мои последние слова прозвучали глухо, будто в земляном подвале. Дневной свет погас, небо затянуло пеленой, словно неподалеку горел целый городской квартал. Невидимая волна быстро надвигалась на нас. Я оглянулся — и не поверил своим глазам. Степь покрывали вспышки, земля подрагивала. Сквозь гул доносилось потрескивание разрядов — аномалии гасли одна за другой!
— Да что это такое? — крикнул Нешик. — Вы видите? Мгла ведь еще далеко…
Стало тяжело дышать. Силуэты остальных едва виднелись в дымной пелене. Я посмотрел на свою руку — она казалась черной, на концах пальцев мигали огоньки. Двигаться было трудно, приходилось прилагать большие усилия, даже чтобы повернуть голову.
— Она поняла, что мы ее ждем, — сказал Болотник. — И погнала на нас импульс.
— Импульс чего? — спросил я, кладя руку на палку.
И чуть не отдернул ее — дерево оказалось теплым и слегка дрожало. Сеча, вспомнил я. Так моряки называют очень маленькие и частые волны, особую зыбь, иногда возникающую возле берега. На первый взгляд не опасные для корабля, эти волны вызывают у моряков страх больший, чем обычный шторм. Если небольшая яхта или лодка попадает в них, то начинает мелко трястись, корпус скрипит, сеча ломает его, выводит из строя обшивку, расшатывает.
Что-то подобное происходило сейчас с пространством — и в большей степени с предметами. Палку колотило под ударами невидимых волн, она становилась на мгновение то тяжелее, то легче, по шершавой поверхности стремительно бежали блеклые полосы. Дубинка вдруг показалась мне каким-то опасным насекомым. Сейчас из нее высунется ядовитое жало, метнется к запястью и ужалит… Она шевельнулась, и я отбросил ее.
Тяжесть усилилась. Будто великанская ладонь нажала сверху — и давит не переставая. А ведь это еще не сама Мгла, она пока далеко. Воздух застревает в горле, спина горбится сама собой, ноги подгибаются… Хочется упасть на колени, согнуться в три погибели, прижаться лбом к земле. А лучше растянуться на ней, лечь плашмя и зажмуриться.
Тряхнув головой, я снова взялся за палку, навалился грудью на край оврага. Земля мелко дрожала. Я едва видел Катю в кипящей темно-серой мути, что стремительно неслась мимо нас. Рыжая наклонилась, показала вперед. Я перевел взгляд туда — приземистые силуэты возникли на краю леса.
Донесся топот, земля затряслась.
— Осторожно! — прокричал я, вернее, попытался, но из горла вырвался только придушенный хриплый возглас.
Несколько секачей-мутантов вырвались из леса, круша молодые деревья. Горбатые спины, рыла, копыта как наковальни, кривые клыки… Они ринулись к оврагу, смяв ловушки — все, кроме одной, которую не зацепили лишь чудом, — и мгновенно оказались перед нами. Я упал на дно, а сверху метнулась громадная туша, посыпались комья земли, потом целый пласт ее сорвался и рухнул на меня.
Когда через несколько секунд я с трудом приподнял голову, земля содрогалась уже слабее: стая уходила в степь. Мгла стала как черный деготь, окутала меня, гася сознание, великан навалился, ладонь его давила все сильнее. Я застонал, стараясь выпрямиться, встать хотя бы на колени — но голова клонилась все ниже, и вот уже лицо ткнулось в глину… а потом земля разверзлась подо мной, развалилась, исчезла — и я упал в объятия тьмы.
Я падал сквозь черное пространство, мчался с невероятной скоростью. Что-то блеснуло, внизу возник бело-голубой шар, надвинулся, занял все поле зрения. Я камнем рушился на него, скорость все увеличивалась — быстрее, быстрее, свист, шипение в ушах… Синяя поверхность раздалась вширь, на ней проступили очертания морей, горы, долины и реки. Потом взгляду предстала Зона, разрослась… Я падал на ее северную часть, мелькнули и пропали здания ЧАЭС, полосатая труба, бетонная громада Саркофага. Вдруг я понял: далеко на севере кто-то есть — туманная фигура, окутанная мглой. Он поворачивал голову, тяжелый мрачный ВЗГЛЯД скользил по Зоне, как луч черного прожектора, пытаясь найти то, что было очень нужно ему. Косматый прятался внутри необычного полигона, спрятанного за огромными бетонными стенами. Этот открытый Бункер с трех сторон окружали непроходимые поля аномалий и лесные дебри, с четвертой он примыкал к Могильнику, а сверху его скрывало облако рассеянной в атмосфере аномальной энергии. Там, в Бункере, невидимом для радаров и спутников, были леса, холмы, поля и озера, там были свои обитатели, ни на что не похожие существа, но были там и люди, прошедшие через психическую мутацию, занятые непонятными мне делами, и над всем этим секретным миром, притаившимся посреди Зоны, правил он — Хозяин, обладатель черного взгляда.
Горизонт рванулся прочь, и я провалился в Зону: степь, лес, овраг, крошечные фигурки в нем… Я закричал, осознав, что сейчас разобьюсь, степь с лесом исчезли, кривая шель оврага надвинулась, я рухнул в нее — и с воплем сел на дне расселины.
Разинул рот, хрипя, выталкивая языком набившуюся влажную землю. Закашлялся, подавшись вперед, харкнул — изо рта вылетел фонтан мелких комков, и наконец воздух проник в горло. Я втянул его, казалось, не только в легкие, наполнился им целиком, будто воздушный шарик, показалось даже, что сейчас взлечу.
