Ознакомительная версия.
Я завернул за угол и наткнулся на тварь.
Она стояла возле полки и разглядывала шоколадку. Точно такую же, какую жевал я. Еще я успел заметить книгу, тварь держала ее в другой руке, на обложке был нарисован синий слоненок и еще какие-то мелкие зверушки. Слоненок почему-то сидел на дереве, в гнезде, совсем как большая птица. А зверушки стояли вокруг и, кажется, смеялись. А под мышкой у твари была синяя рыба. А на шее — оружие, чем-то похоже на огнестрел.
Я все это увидел.
А тварь увидела меня.
Она выронила книжку, и я долго, очень долго наблюдал, как эта книжка падает. Потому что все как-то замедлилось. Остановилось. Такое бывает с сильного испуга.
Кажется, тварь меня тоже испугалась.
Я бы сам себя испугался, наверное. И ее я испугался.
Лицом к лицу. Раз. Тварь.
Тварь начала поднимать черную оружейную штуку, болтавшуюся на шее. А шоколадку она при этом не выпустила. Нет, не выпустила.
Моя рука дернулась, опередив голову, опередив мысль, опередив даже предмысль — топорик вонзился точно между глаз.
Твари.
И только после этого я подумал. Что я поступил, в общем-то, правильно. Об этом еще Хромой говорил — сначала делай, потом думай.
Голова хрустнула, тварь упала.
Она извивалась на полу, я стоял над ней. Она хрипела и пыталась дотянуться до меня. А я смотрел. Просто. Все просто оказалось.
Тварь затихла и стала истекать чернотой.
Я смотрел, не мог оторваться.
Ойкнул Волк. Я сжал его слишком сильно, больно ему стало. Я очнулся.
Я стоял посреди шоколадного ряда, и передо мной лежала дохлая тварь. Я только что ее убил.
Я наклонился, взялся за рукоять, выдернул топорик. Он пошел туго, со скрипом, как из дерева. Я вытащил топорик, уронил, не смог взять. А потом не удержался и прихватил еще черную штуку. Оружие. Уж очень она была похожа на огнестрел — ствол, приклад, патронники, курок, все, что надо.
Сделал шаг назад.
Тут они, значит. И сюда добрались… Выследили. Или, может… Или, может, они везде уже тут? По всей Земле? Распространились. Надо уходить.
Экстренно!
Я рванул к лестнице, в сторону продуктового отдела, туда, где спали дичата…
Остановился.
На улице стояла машина. Я разглядел ее через витрину. Машина немного отличалась от тех, что я уже видел. Эта была не на колесах, а на гусеницах. И другого цвета. Ярко-зеленого. И наверху какая-то круглая штука. И сзади еще прицеплены две машины, и тоже на гусеницах.
Возле машины стояли твари. Трое. Черные, горбатые, страшные. Ждали. Своего. Который пошел за шоколадкой.
В следующий момент я понял, что делать.
Все просто. Так просто.
Я вышел на улицу. Прямо на этих. Я же человек.
— Эй, вонючки! — крикнул я. — Человек идет!
Я шагал нагло, набычившись, быстро. А они смотрели на меня. Растерялись. Когда до них осталось совсем немного, я вскинул это их черное ружье и нажал на курок. Оно не грохнуло, вообще ничего на первый взгляд не произошло.
Но тварь, та, что стояла в центре, окаменела. Как замерзла. Она как раз руку в мою сторону протягивала, да так и осталась с такой протянутой рукой.
И стала падать. Остальные подхватили ее, а я хотел еще выстрелить, но курок нажимался впустую. Тогда я рванул. Побежал. По улице. Между сгоревшими машинами. Бежал, оглядываясь. Тварей не было видно. Твари были удивлены. И растеряны. Я выиграл время.
Я ошибался. За спиной у меня грохнуло. Обернулся.
Они гнались за мной. Тварь. Одна. Бежала прямо по крышам машин, перепрыгивала с одной на другую. Я навел на нее оружие, вдавил курок. Выстрела не последовало. Штука не стреляла, я отбросил ее в сторону и снова побежал.
Улица сузилась, машины теперь стояли всмятку, впритык, даже в два яруса, черные, обгорелые, кореженные, я полез на крыши. Это было ошибкой. Я подумал, что тварь запутается в железе, но это было ошибкой, она не запуталась.
Я перебрался через машины, распорол ногу…
Тупик. Поперек улицы стена. Справа и слева — тоже. Загон, в первый раз такой загон вижу.
Она загнала меня в тупик. Я сам себя загнал, надо было в другую сторону бежать. Хромой всегда говорил — в жизни надо всегда выбирать правильно, куда бежать — вправо или влево. Выберешь влево — побежишь дальше, выберешь вправо…
Ну, я выбрал вправо.
Я прыгнул на стену. Кирпичи. Может, получится… Попытался влезть, цепляясь за выбоины, выбоин много, влез метра на два, оборвался, упал. Повернулся, прижался спиной к шершавому камню. Вытащил нож, стал ждать.
Тварь уже не торопилась. Шагала по машинам, и они с визгом прогибались под ее весом.
Потом тварь оказалась на нужном расстоянии.
Зверь со стеклянным звуком упал на асфальт. На спину. Как большая сосулька. Я не видел раньше сосулек, теперь увидел.
Но не раскололся.
Я стоял в стороне, на сплющенных автомобилях, рассматривал его издалека. Раньше я никогда не видел зверей, хотя много о них слышал. От Ризза, он несколько раз ходил в охотничьи экспедиции. Чрезвычайно опасная тварь, на юге их много встречалось, там ребята с ними намучились. Быстрые, умные, поймать нелегко. Но зато стадами водятся — можно сразу много нагрести. Ризз рассказывал, что они как-то наткнулись на целую команду зверей, сразу прицеп к танку забили, а потом отдыхали почти месяц — купались и вообще бездельничали. Ну, как мы в этот раз.
Вот теперь и я увидел зверя. И даже подстрелил. Помню, Ризз говорил, что раньше они собирали звериные уши. На спор. Коллекционировали. Отрезали их, на проволоку насаживали, и на шею. Так и ходили. А потом, в конце рейда, собирались у костра, уши жарили — пили алкоголь. Алкоголь запрещен, но перед стартом немножко можно. Уши к алкоголю очень хорошо подходят…
Зверь лежал. Вообще, про зверей почему-то говорить не принято, мы вот уже сколько в рейде, а про них ни разу не беседовали. И не вспоминали даже. Про пришельцев, про зеркала, про кого угодно, но про зверей мы не вспоминали. Вроде бы не станция «Сол», вроде бы не плохая примета, а почему-то не принято про зверей говорить…
Не говорили, а вот он и здесь. Говори не говори, а все равно все сбывается само по себе.
Я достал нож. Но потом обратно спрятал. Зачем мне его уши? Ушами никого не удивишь…
Да и не охотник я.
Зверь не шевелился. И не пошевелится больше, заморозка мощная. Конечно, через пару дней он начнет потихоньку оттаивать, но по своим лесам он больше скакать не будет — если его не разморозить особым образом, то кристаллы льда при оттаивании разорвут клетки. Зверь погибнет. Заморозить — это все равно что убить.
Я приблизился. Стало почему-то интересно, я ведь никогда их не видел.
Ознакомительная версия.
