- А еще, сын, крепко запомни: человек до тех пор живет, пока потомки о нем помнят. Пока род его продолжается. А как прервется Род его, не станет внуков-правнуков, или вдруг забудут они про пращура своего - считай, и не было такого человека. Не рождался, не жил, детей не растил. Родину от врага не защищал.
- А ведь ты в нашем Роду, Максимушка - последний остался. Коли погибнешь ты, и мы враз сгинем. Как будто не было нас. Дело-то наше, за которое мы головы сложили, уже забыто. Архивы, в которых имена наши записаны - выбросили. Срок хранения, говорят, мол истек. И страны больше нет, защищать которую мы Слово давали. Ты - последняя ниточка, что память о нас сберегает.
- Уже говорят, не надо, мол было предкам противиться ворогам Родины нашей, так жили бы сейчас наши потомки гораздо лучше. И уже есть те, кто верит в эти слова. Ложь, она сладко звучит. Это правда, глаза колет.
- Ты, Максим, не бракодел. Хорошо у тебя с твоей красавицей все сладилось. Срок пройдет, сын у тебя родится. Хорошую ты невесту себе нашел. Любит она тебя. И ты ее не обижай. Ближе ее у тебя никого нет. Всем сердцем она тебя полюбила.
- Кровь, она ведь гуще воды. В смутное время, родич завсегда одну сторону с тобой держать будет. И ты, своих родичей держись. Один - пропадешь. И костей не останется.
- Но ребенка, его зачать мало. Его вырастить надо. И воспитать. Чтоб корни свои знал.
- Немец этот, что в помощниках у тебя ходит. Непрост он, ох непрост. Дашь слабину - враз сожрет. И костей не оставит. Но коли покажешь, что ты - сильнее... Не будет у тебя более верного помощника.
- В страхе он сейчас. Мужик он, настоящий. Воли страху своему не дает. Но боится. Не за себя. За родню свою. Потому что понимает: бессилен он против новой угрозы. И нет у него больше никого.
- А ты ему - дорогу указал, как близких своих из неволи выручить. Коли ты сейчас ему и для новой беды решение покажешь, да клятву возьмешь, будет он тебе верен до гроба, если дочку его не обидишь.
- Ты правильно начал команду себе собирать. Из тех, кто силу внутри имеет. Кого жизнь так и не смогла сломать. Кто от ударов только крепче становился.
- Теперь только покажи, что ты достоин их. Как они - тебя. И пойдут ребята за тобой. Даже в Ад. Потому что будут верить они в твои слова. И этой верой - свернут горы.
- И будут верны тебе. До самой смерти.
- Люди за тобой, внучек, пошли, настоящие. Не хуже, чем мы. Стержень - в каждом имеется. Пусть сами они того и не знают. А ты им - ИДЕЮ дай. Жить, жрать и е...ь, это и скотина может. Настоящему человеку - ИДЕЯ нужна. Чтобы знал, ради чего он живет.
- Дед, скажи, а почему здесь только...
- Где другие предки твои, хочешь узнать, внучек? В другой раз и они придут. Просто, ничего они тебе сегодня не посоветуют. Потому что - сами не знают. В их годы, по другому воевали. "Ура" погромче закричат, и вперед на врага бегут.
- На штык его, супостата, поднимают.
- А у тебя нынче, враг такой, что штыком много не навоюешь.
- Уже когда Киев освобождали, была история. Штрафная рота целиком легла, высотку у фрицев отбивая. Потому что в лоб поперли. Прямо на пулеметы и минные поля. А пулеметчики - били атакующих на выбор. Вот и легли ребята, без толку. А наш комполка - умнее сделал. На рассвете, подобрались к высотке с тыла два десятка добровольцев. Тихо, без выстрела, взяли часовых в ножи, и начали гранатами блиндажи закидывать. Так пока немцы поняли, что происходит, половину своих потеряли. А там и батальон наш в атаку поднялся. И, заметь без особых потерь до траншей немецких ребята дошли.
- А ведь тогда против нас умелые вояки... были. А тот щенок, что на корабле прилетел -форму военную нацепил, так думает сразу матерым ветераном стал. А ведь он - дерьмо, а не командир. Только грабить умеет. Да и то, лишь тех, кто сломался и о пощаде молит.
- Да и наемники его умеют только по плану воевать. Что ЭВМ для них составила. Своих мозгов нет, так они думают кремниевыми обойтись. Ты, Максим, планы-то этой своре ломай. Да вынуждай делать то, что тебе нужно. Не они должны выбирать, где и когда тебя в клочья разорвать. А ты их заставь принять бой тогда и там, где тебе это выгодно.
- Предводитель их только слова может грозные говорить. Да силой своей пугать.
- Да девок портить. - все весело заржали.
- Стержня в ихнем предводителе нет. Жизнь его на прочность не проверяла. Со всего размаха мордой об стену не била. С самого рождения все имел. Слишком легко все в жизни доставалось. Слишком много денег у отца его. Вот и начал щенок все на деньги мерять. А деньги - прах. Не желает он этого понять. На том и погорит.
- А списочек пращуров твоих мы тебе сейчас напишем. До самого Петра Великого. А коли хочешь - до князя-Невского, что немчуру спускал под лед. Рыб кормить...
- Бо земля их не принимала за лютость.
- А еще, внучек, посмотри на складе... где оружие твоим людям выдавали. Коробочка там есть на стеллаже. А то, вроде наш, советский человек. А ходишь... черт знает в чем.
- Ну все, сын, пора тебе обратно. Помни, ты - справишься. Ибо, если не ты, то кто?
- Никто, кроме нас!
- Вот, внучек, возьми. Как решишь свои проблемы, службу закажи. Помяни рабов божьих, положивших жизнь за други своя. Что в списке перечислены.
- Ну, на посошок! - остатки фляги разлили по кружкам.
- Будем! - и в тот же миг все вокруг закружилось, и неведомая сила, открывшая мне дорогу, поволокла меня прочь...
"Ну и забористая же у деда трава!" - было первой мыслью, когда я открыл глаза.
Тошнило. Окружающее двоилось и троилось. В висках били тяжелые молоты. В ушах стоял непроходящий гул и колокольное эхо. Костер давно прогорел, угли погасли. Близился рассвет. Холод стоял лютый. В свете утренней зари все вокруг качалось, искажалось и дергалось. Казалось, сам камень, перед которым я сидел, был неподвижен только потому, что я намертво вцепился в глыбу обеими руками. При попытке встать, меня немедленно мотнуло и крепко приложило об стену. А потом - об пол.
- На, глотни. - рука старика протянула плошку с жидкостью.
Немного полегчало. Земля перестала раскачиваться, кузница в голове утихла. Звуки в ушах превратились в посвистывание ветра и шорох песка под ногами. Глаза сфокусировались и я увидел под ногами пустой рюкзак. Не понял! Можно же было просто попросить! Я бы сам отдал! Какая б...ь сп...ила содержимое?
- Это - твое! - передо мной выложили лист бумаги. Машинально взяв его в руки, я пробежал глазами длинный список имен с указанными датами рождения и смерти. Почерк - мой. Вот только список начинался четырнадцатым веком! И, стоило мне всмотреться в то или другое имя, как в голове немедленно всплывало, что сделал в своей жизни и как погиб мой пращур. Так это что, действительно?
