Анатолий Матвиенко - Восточный квест

Про мародерство — не пустые слова. Помню, в Афинах мне показали черепки множества античных статуй. Эти твари против любого изображения человека, что в камне, что в живописи, мол, Аллах не велит. Поэтому поразбивали скульптуры, ободрали барельефы. Сколько сожжено и разграблено православных храмов, не счесть.

На севере обратил внимание, что практически в каждой славянской семье один-два черноголовых ребенка. Славянские бабы для турков — не люди, бессловесный скот. Где поймал, там поставил раком и трахнул. И, что самое парадоксальное, к этим детишкам относятся нормально, как ко всем своим, и матери, и их мужья.

Мне много втирали про высокую культуру Блистательной Порты. Любая культура включает в себя уважение к чужим достижениям и ценностям. У осман этим и не пахнет. Скорее, воняет — злобой, агрессией и нетерпимостью. Я был в Тадж-Махале и знаю, что такое настоящая мусульманская культура.

После ухода турецких войск начались антиисламские погромы от Афин до Белграда. Почему это никого не удивляет? Помню, связался с Мохаммедом, предложил ему организовать охрану наиболее исторически ценных мечетей. Часть населения, обращенная в ислам, имеет право молиться как пожелает. Наш адмирал, а после смерти Раджи еще и главный конструктор флота, махнул рукой. Он сказал, что к вере в Аллаха надо приходить добровольно, насильно насаженное мусульманство — извращение. Короче, последние оставшиеся в живых правоверные теперь прячутся, как первые христиане в языческом Риме.

У меня мало войск — Стамбул окружают четыре дивизии неполной численности. Плохо организованные венецианские и генуэзские полки рассеяны в тылу. Основные регулярные части Родригес держит на севере, там восемь дивизий — четыре французских, две нидерландских, шотландская и английская. Плюс столько же соберется за месяц из подготовленного резерва. Они ждут вероломного шведского удара, чтобы исполнить интернациональный долг и прийти на помощь порабощенным народам Пруссии, Польши, Литвы и России. Если Карл не решится наступать к весне, его придется подтолкнуть.

Зато много орудий. И снарядов навезли — полтыщи выстрелов на ствол.

Так, пока размышлял на общие темы, турки начали погрузку.

— Морис, готов?

— Oui, mon genéral!

Прикалывается над моими свежими эполетами, ну и ладно.

— Перекрывай Золотой Рог и начинай веселье. Полчаса, затем пауза.

— Понял. Приступаю.

Сухопутная артиллерия уже на исходных. Не пристреливались, но по такой огромной мишени не промахнется даже слепой и убогий.

«Раджив» элегантно втянулся из Мраморного моря в Босфор. Первый боевой поход мохаммедовского первенца. Задолбавшись с вечной проблемой малого радиуса действий систер-шипов «Миссури», наш адмирал первым делом добился постройки девяностометрового корабля с паротурбинной установкой, имевшей гибридный нагрев котлов — от жидкого топлива или, забрось судьба в дикую местность, от угля и даже дров. Серию «Раджива» он нарек фрегатами, а неуклюжее название семейства «мини-крейсер» сменил на «корвет». Не корректно, но удобно.

Перегородив выход из бухты, фрегат демонстративно отдал якоря, заявив всем: я всерьез и надолго. Медленно повернулись носовая, средняя и баковая башни с четырехдюймовыми орудиями, малый калибр в пятьдесят миллиметров тоже не остался без дела. Полевая артиллерия взяла прицел на припортовую территорию и места сосредоточения войск. Начали!

Полчаса — не очень много. Но не в ситуации, когда по тебе с двух сторон ведется беглый огонь ста шестидесяти орудий, от которого не спрятаться и не скрыться. Тогда и пять минут превращаются в вечность. Вполне достаточно, чтобы поседеть как лунь.

Константинополь затянут огнем и дымом. Готовлю ультиматум турецкому заведующему. Когда-то в Алжире, по глупости, к местному бею заслали парламентера, культурные мусульмане сразу же его убили. Пробовали засылать турецких пленных с устным приветом, их чаще всего казнили, не выслушав. С появлением дирижабля французско-китайского производства нашелся способ всегда доставлять месседж адресату. На пленного янычара, раздетого по пояс, нацепили грубо сделанный парашют. На голой и широкой грудной клетке штык-ножом вырезана надпись: сдавайтесь. Ранка присыпана порохом и прижжена. Теперь не страшна ни инфекция, ни потеря сообщения.

Янычар полетел нагишом в декабрьский туман. Даже если разобьется или, что вернее, его пристрелят на земле, все равно из любопытства осмотрят и скажут о посылке османскому боссу.

Пока наши оппоненты мажут йодом оторванные руки-ноги и думают, как жить дальше, просматриваю новости.

Главная — по-прежнему вчерашняя: успешный расстрел отработавшего свое искусственного спутника Земли-1 из пусковой установки Трех ущелий. По крайней мере на какое-то время околоземное пространство непробиваемо для любого вида вооружений, о применении которых галактами известно до сих пор.

Вторая тоже хорошая: Пинь Ляо не смог доказать, что альянс с Ван Веем и руководством Даеджин выстрадан лично им. Более того, он настолько надоел и военному командованию на Сансье с Земли-1, и местным китайцам, что его в приказном порядке отправили руководить каким-то горно-обогатительным комбинатом на юге Сибири, лишив права на прямую отправку сообщений в Тибетский центр. Полагаю, больше всех рад Штрудель, которого Ляо заколебал своими сверхсрочными и сверхважными депешами.

Из всех нововведений, связанных с французским союзом, «наши» китайцы неожиданно легко восприняли культ Единого Бога, гораздо лучше подходящий для оболванивания аборигенов, нежели маоизм, изложенный в цветастых, поэтических, но совершенно непонятных местным цитатах из наследия великого кормчего.

Фуонг Ди, когда-то подручный беспокойного китайского чинуши, вернувшись из марокканского похода, совершенно неожиданно обрел портфель министра промышленности. Полный гуманитарий по основному образованию, Фуонг все равно на голову выше всех местных технарей. Договорившись с коллегами из Сансьи, он организовал ряд производств, дополняя промышленные возможности восточных заводов. Теперь и по Европе колесили джипы Great Wall, только французской сборки.

Раз в квартал в воздух поднимался очередной новый цепеллин, пригодный для полетов через всю Евразию. Объем их выпуска ограничивался производительностью криогенной установки для очистки гелия, оставшейся в наследство от КНР.

Мохаммед от любимых боевых игрушек перешел к строительству преимущественно гражданского флота. На французских, нидерландских, португальских, британских и испанских верфях строились два танкера водоизмещением по четыре тысячи тонн, семь парусно-винтовых металлических барков, подобных «Клинтону» и «Вазе», паром для рейсов Дувр—Кале, десятки деревянных баркентин со вспомогательным паровым двигателем, самоходные баржи, буксиры и многие другие водоплавающие средства.