– Вы принесли знания, – сказал Хасан.
Дейкстра горестно взмахнул рукой и спросил:
– Да кому нужны эти знания? Нет в них ничего, кроме печали. Джа уже явил мне знак по этому поводу, просто я его не заметил. Когда мы с Роландом поднялись на небо в поисках новых знаний, мы нашли там только воду, отвердевшую от холода, и огненного червя, который потом взорвал наш вулкан. Чем больше я размышляю над этим, тем больше склоняюсь к тому, что Джа не желает, чтобы люди приобретали новые знания. Возможно, все дары неба, что получило наше племя – не испытание, как говорил Роланд, а искушение. Возможно, мы должны были отвергнуть их.
– Разве можно отвергнуть вот это? – спросил Хасан, указав рукой на узор. – Я никогда не видел ничего прекраснее.
– Великое искушение должно быть прекрасным, – сказал Дейкстра. – Иначе разве это искушение?
Некоторое время они молчали, а затем Хасан спросил:
– Чего ты хочешь, Дейкстра? Что ты собираешься делать?
– Ничего, – ответил Дейкстра. – Мне надоело хотеть и действовать. Мои желания не приносят ничего хорошего. Может, я проклят? Может, мне нужно отдать семя и уйти? Или просто уйти, не отдавая семени? Может, оно тоже будет нести мое проклятие?
Начиная произносить эти слова, Дейкстра говорил иронически, но когда он закончил их произносить, он подумал: "А может, это не ирония, а правда? Может, я действительно проклят?"
– Не терзай себя, Дейкстра, – сказал Хасан. – Не торопись уйти в страну мертвых, ты всегда успеешь сделать это. Я думаю, что знания сами по себе не являются злом и не таят в себе ничего плохого. Зло не в знаниях, а в мозгах некоторых людей. Мы с тобой побеседовали, и теперь я вижу, что в тебе нет зла. И мне кажется, что твоя тоска скоро пройдет и с тобой все будет хорошо. Кстати, ты заметил, что узор становится менее ярким?
– Заметил, – сказал Дейкстра. – Сила небесного камня ограничена, он тратит ее, изображая узор, и почти всю уже истратил.
– Жаль, – сказал Хасан. – Но так и должно быть, прекрасное должно быть редким. Если видишь его каждый день, оно перестает быть прекрасным, потому что становится обыденным.
Дейкстра подумал, что Хасан необычный человек. Не каждый может рассуждать о прекрасном, когда вокруг кровь и смерть, и только Джа знает, что случится в следующий час. Впрочем, знает ли Джа, что случится в следующий час? Всеведущ ли он или это такая же выдумка, как суд в стране мертвых?
– Сядь на пороге и никого не впускай, пока я не вернусь, – сказал Дейкстра, обращаясь к Джейн.
– Хорошо, Дейкстра, – ответила Джейн. – Я сделаю, как ты говоришь, но поторопись, потому что священный сон скоро вновь одолеет меня.
Дейкстра немного помолчал, явно собираясь произнести какие-то высокие слова, подобающие случаю, но не нашел подходящих слов и вышел. Роланд и Джейн остались вдвоем.
Они сидели и молчали, не глядя друг на друга. Роланд не знал, о чем думает Джейн, и думает ли о чем-нибудь вообще. Принято считать, что матери лишаются разума вскоре после оплодотворения, а в тех редких случаях, когда мать пробуждается от священного сна, ее антенной говорит Джа. Роланд всегда полагал, что это просто красивое иносказание, каких полно в преданиях. Дейкстра тоже так говорил, это было еще в те времена, когда Роланд был подростком, а Дейкстра только-только приобрел звание мудреца.
– Дуракам всюду мерещатся волеизъявления Джа, – сказал тогда Дейкстра. – Но истина в том, что Джа являет волю лишь в исключительных случаях.
А потом мудрец немного подумал и добавил:
– А может быть, и вообще не являет.
Но это было давно, тогда с неба еще не падали неведомые предметы, а вулкан равномерно согревал воды, принося в них жизнь, а не смерть. Тогда Джа не было дела до затерянного в океане людского племени, наивно полагающего себя единственным во вселенной. Тогда Джа еще не начал испытывать Роланда. Тогда можно было рассуждать с умным видом: "А есть ли Джа какое-то дело до людских забот? Не покинул ли он океан, удалившись в неведомые пространства? И стоит ли соблюдать его заветы, если он покинул океан?" Но теперь, когда за считанные восьмерки дней случилось столько невероятных событий, только совсем бестолковый глупец может утверждать, что все эти события произошли сами собой, без личного вмешательства творца вселенной. Роланд не считал себя бестолковым глупцом.
– Как ты, Джейн? – спросил Роланд. – Как себя чувствуешь?
Джейн не ответила. Роланд пригляделся к ней и понял, что она спит. Пророческая лихорадка оставила ее, она снова погрузилась в священный материнский сон. Не стоит ждать от нее дальнейшей помощи, она и так уже помогла гораздо больше, чем можно было ожидать. Если бы не она, местные рыцари давно бы уже растерзали Роланда. Да и сейчас нельзя сказать, что Роланд в безопасности. Между ним и его смертью стоит только чудесный меч, упавший с неба по воле Джа. Но в тесном помещении пользы от меча немного, тут даже не размахнуться как следует, одно неловкое движение, и острие вонзится в камень стены, меч застрянет, и только чудо может позволить извлечь его из стены, не сломав. Впрочем, это касается только обычного костяного меча, а как обстоит дело с этим мечом… А почему бы не проверить прямо сейчас?
Роланд осторожно ткнул в стену острием, стена хрустнула, и меч погрузился внутрь на половину лезвия. Это было так неожиданно, что Роланд пошатнулся и чуть было не врезался в стену головой, лишь каким-то чудом он сохранил равновесие. Он запоздало вспомнил, что в тот день, когда этот меч только-только упал с неба, Дейкстра тоже воткнул его в камень, и в тот раз меч тоже провалился внутрь, почти не встретив сопротивления. Интересно…
Роланд потянул было за рукоять, собираясь извлечь меч наружу, но вдруг, неожиданно для самого себя, изменил направление приложения силы и надавил на рукоять сверху вниз, как будто меч был воткнут не в каменную стену, а в рыбью плоть, которую Роланд собрался разрезать. Меч опустился примерно на ширину присоски на руке, и остановился. Ну да, камень слишком тверд, чтобы резать его даже таким мечом. А если не резать, а рубить?
В голову пришла неожиданная мысль. Роланд рассмеялся, но сразу же подавил смех. Не хватало еще, чтобы сюда заглянул какой-нибудь рыцарь, привлеченный внезапным смехом того, кого они считают преступником. Нет, ребята, повремените, вам сюда пока еще рано, зрелище еще не подготовлено.
Когда Роланд осматривал развалины своей родной рыцарской скалы, он обратил внимание, что камни, из которых она составлена, содержат множество внутренних пустот, при этом далеко не все пустоты раньше являлись пещерами. Роланд и раньше замечал, что скала в разных местах по-разному отзывается на звуки, где-то стены поглощают их без остатка, а где-то отражают и усиливают, при этом звуки разного цвета усиливаются в разной степени. Это явление известно каждому ребенку, его привыкли воспринимать как должное, никто не задумывается над тем, почему в разных пещерах звуки звучат по-разному, но если задуматься, объяснение понятно – одни стены сплошные, а другие содержат большие внутренние пустоты. А пустоты эти могут быть очень большими, фактически, обитаемые пещеры – те же пустоты в стенах, только пещеры сообщаются друг с другом и с внешним океаном. Но в стенах могут быть и другие пустоты, такие же большие, но ни с чем не сообщающиеся. И если это действительно так, открывается много интересных возможностей…
