Глава двадцать четвертая
В этом положении его и нашел Михаил. Он тяжело опустился рядом и спросил:
— Что я пропустил?
— Тебя вырубил контролер, — ответил Гарин.
— Ты убил его?
— Нет. Ты убил его. Мне пришлось воспользоваться твоим телом. И одной гранатой.
— Никогда так больше не делай, — строго сказал подполковник.
— Не воздействовать на твое сознание?
— Не бери мои гранаты. Мне их самому хватает впритык.
— Шутишь?
— Ага. У тебя кровь изо рта идет.
— Спасибо. — Олег вытер подбородок тыльной стороной ладони.
— Не за что. Надеюсь, это не я тебе врезал во сне?
— Не ты.
— Хорошо. Ты отдохнул?
— Нет.
— Значит, пока не судьба. Пошли.
— Куда?
— Северо-запад там.
Они свернули в левое ответвление коридора. Проходя мимо мертвого контролера, Столяров пнул труп ногой. Огромная голова мутанта разлетелась от удара, как гнилая тыква.
— Никак не привыкну к усилителям мускулатуры, — пояснил Михаил. — Но вроде бы потихоньку втягиваюсь.
Коридор заканчивался раздвижными стальными воротами. Они располагались в шести метрах от поверхности земли, в стене здания, которое на две трети было покрашено зеленой краской, а на одну треть — белой.
— Ну что, ломимся в этот ангар? — поинтересовался Столяров.
— А какие варианты? — спросил Олег.
— Можно еще по лесенке спуститься вниз.
— Дай мне минуту. Я подумаю.
— Думай.
«Тяв-тяв», — позвал Гарин.
«Щенок соскучился по своему Хозяину?»
«Щенок хочет перегрызть тебе горло. Куда нам теперь идти?»
«Ты игнорируешь мои советы, убиваешь моих помощников. Почему ты решил, что я буду тебе помогать?»
«Потому что пока нам по пути».
«Ты в этом уверен?»
«Да».
«Позволь спросить, откуда такая уверенность?»
«Думаешь, ты один можешь копаться в чужих мозгах?»
«Я вообще не думаю об этом. Но в мое сознание тебе не проникнуть никогда».
«Ха-ха! О чем бы тебе хотелось поговорить? О том, как ты в детстве мерил белье своей матери? Или о том, как ты впервые согрешил с пылесосом?»
«Это действительно забавно. Я уловил идею. Она не лишена остроумия. Но ты промахнулся оба раза, мой наивный фантазер. Я рос без матери. А белье моей няни было мне велико размеров этак… на пятьдесят. К тому же во времена моей юности пылесос был далеко не во всех домах. Поэтому в отличие от вашего поколения, избалованного высокими технологиями, моим сверстникам приходилось довольствоваться вещами попроще, вроде крема для рук и старой садовой перчатки. Но твоя дерзость понравилась мне, поэтому я засчитываю твою попытку».
«Ты дашь мне подсказку?»
«Да. Но она станет последней».
«Я слушаю».
«Раз уж мы заговорили о детстве… А у нас сегодня кошка родила вчера котят. Котята выросли немножко, но есть из блюдца не…»
«Хотят?»
«Почти. Одна буква лишняя».
«В каком смысле? Отят? Хтят? Хотт? Хотя? Чего хотя?»
Пси-Мастер не ответил. Тогда Олег спросил у Михаила:
— Миш, ты не знаешь, что такое «отят»?
— Ты имеешь в виду отит? Знаю, ушная болезнь.
— Нет, «отят». Или «хтят». Или «хотт».
— Может, ХОЯТ? — предположил подполковник.
— Может! — с надеждой сказал Гарин. — Очень даже может! Что это?
— Хранилище отработанного ядерного топлива.
— И где оно находится?
— Да вот прямо за этим ангаром. Нам нужно туда?
— Думаю, что да.
— Тогда спускаемся.
По узкой технической лестнице они спустились на поверхность. Дождь, почти незаметный в закрытой галерее, немедленно напомнил о себе. Вода, летящая с неба, казалась такой холодной, что было непонятно, почему она не превращается в град или снег. На несколько секунд Олег подставил лицо дождевым каплям. Господи, как же он устал!
— Сейчас вдоль стены направо, — командовал Столяров. — Сворачиваем за угол, а там… — Он бросил взгляд на карту и вдруг сжал плечо Гарина. — Стоп!
Олег послушно замер.
— Что там?
— Пока не высовываемся, — вполголоса сказал Михаил. — Давай-ка здесь присядем и подумаем.
— Что там? — повторил Олег.
— Ничего хорошего. До хранилища отсюда метров тридцать-сорок, а детектор уже фиксирует двадцать пять целей. Ты понимаешь? Он даже не охватывает все здание!
— Двадцать пять — это включая нас с тобой? — уточнил Гарин.
— Да.
— И еще нужно вычесть Марину. Итого двадцать два потенциальных врага.
— Что значит потенциальных? Полагаешь, у нас тут могут быть друзья?
— Вряд ли.
— Но это еще не все. Дело в том, что двадцать пять — это верхний порог детектора. Больше отметок он просто не показывает. Сколько там на самом деле врагов, можно только гадать. А скольких видишь ты?
— Пока не знаю, — сказал Олег. — Мне нужно взглянуть на здание.
— Можешь выглянуть из-за угла, только осторожно.
Когда Гарин, пригнувшись, двинулся к краю стены, Столяров зашипел на него:
— Куда ж ты лезешь! Ложись! Голова должна быть на уровне земли.
Олег лег на асфальт и осторожно высунул голову. В наступивших сумерках он увидел два строения: вытянувшееся в высоту серое и приземистое белое, примыкающее к нему сзади. Гарин не мог сказать, передним или задним фасадом обращено к нему серое здание. Бетонные панели без всякой внешней отделки и более светлые на их фоне швы, заполненные раствором, напоминали мумию, небрежно обмотанную бинтами. В высоту основной корпус тянул этажей на двенадцать-четырнадцать, однако на его фасаде было всего восемь окон, две группы по четыре, и все они располагались на одном уровне, метрах в десяти от крыши. Гарин осторожно повернул голову, подставив дождю правую щеку. Ему захотелось понять, какой вид мог бы открываться из этих окон. Он увидел ступенчатую громаду саркофага, бетонные кубы и ребра, а над ними — высокую вентиляционную трубу в обрешетке. У Олега почти не осталось сомнений: видеозапись, которую подсунул им Коршун вместе с зараженным «венцом», была сделана за одним из этих окон. Медленно, не поднимаясь с земли, он вернулся к Михаилу.
— Ну что? — спросил тот. — Сколько их? Только не говори, что не считал.
Гарин посмотрел на него потерянно.
— Больше пятидесяти. И меньше ста. Точнее не скажу.
— Все, как я люблю… Может, это зомби? Или слепые псы?
— Не думаю. Я чувствовал «монолитовцев». А еще — контролеров, хотя их не так-то просто почувствовать.
— То-то я удивился, когда в Припяти мы не встретили ни одного. А у них тут, оказывается, сходка. А Марина? — спросил Столяров. — Ее ты нашел?