В комнату вошел атлетически сложенный человек.
— Ты посылал за мной, корган сентар Иро Шан? — спросил он.
— Заходи, Герлак, — протянул ему руку Иро Шан. Затем обратился ко мне. —Герлак станет служить тебе и стеречь, пока не объявят результат экзамена. Ты найдешь в нем услужливого и приятного спутника. — Герлак, — продолжил он, обращаясь к моему стражу, — этот человек — иностранец. Он только что предстал перед Экзаменационным Советом. Ты отвечаешь за него, пока не будет объявлено решение Совета. Его зовут Карсон Нейпер.
Человек наклонил голову, подтверждая, что он понял.
— Вы оба пообедаете со мной через час, — объявил Иро Шан, собираясь уходить.
— Если хочешь отдохнуть перед обедом, — предложил Герлак, — в соседней комнате стоит кровать.
Я пошел туда и прилег, а Герлак сел в кресло в той же комнате. Было очевидно, что он не собирается спускать с меня глаз. Я очень устал, но спать не хотелось, поэтому начал беседовать с Герлаком.
— Ты служишь в доме Иро Шана?
— Я солдат в его подразделении, — ответил он.
— Офицер?
— Нет, простой солдат.
— Но он попросил тебя пообедать с ним. В моем мире офицеры не общаются так близко с простыми солдатами.
Герлак засмеялся.
— То же самое было в Гавату много веков назад, — пояснил он, — но сейчас положение иное. У нас нет социальных различий. Мы слишком умны, слишком культурны и уверены в себе, чтобы нуждаться в искусственных условностях, определяющих наше значение в обществе. Не так важно, подметает человек улицы или заседает в Санджонге; самое главное, как он выполняет свои обязанности, как придерживается принятой в нашем обществе морали и культуры.
В мире, где все люди умны и культурны, они должны быть более или менее общительными, и ни один офицер не потеряет свой авторитет, если будет близко общаться с подчиненными.
— Но разве солдаты не используют близость, чтобы как-то влиять на офицеров? — удивился я.
Герлак посмотрел с изумлением.
— А зачем? — в свою очередь спросил он. — Они знают свои обязанности так же хорошо, как офицер свои. Цель жизни каждого гражданина — выполнение своего долга, а не уклонение от него.
Я покачал головой, вспомнив о том беспорядке, который царит на Земле, потому что там люди ни в одной стране не применяют к человеческой расе простые правила, хотя соблюдают их для улучшения собак, коров и свиней.
— А люди из различных классов вступают в брак друг с другом? — поинтересовался я.
— Конечно, — ответил Герлак, — таким образом мы поддерживаем высокий моральный и умственный уровень людей. Если бы происходило обратное, то джорганы, то есть простой народ, деградировали бы. а остальные классы общества так отдалились бы друг от друга, что в конце концов не осталось бы ничего общего, никакой основы для взаимного понимания и уважения. Наступило бы непонимание, раздоры, споры и неизбежная гибель расы.
Я опять не мог не вспомнить о тех же самых вещах на Земле, которые сложились из-за веков неравенства в рождении, и помолился, чтобы и в моем мире появился Манкар Кровавый.
Мы долго еще говорили в ожидании обеда, и простой солдат из Гавату рассуждал о науке и искусстве с гораздо большим пониманием, чем я. На мой вопрос, не получил ли он особенно хорошего образования, Герлак ответил, что нет — все мужчины и женщины в Гавату получают одинаковое образование до определенного уровня, после чего серия детальных экзаменов определяет то призвание, к которому они более всего пригодны и в котором могут достичь наивысшего успеха.
— Но откуда у вас берутся дворники? — улыбнулся я.
— Ты говоришь так, как будто есть в чем упрекнуть подобную профессию, — запротестовал он.
— Но такую работу многие находят у нас низкой, — возразил я.
— Необходимая и полезная обществу работа никогда не будет низкой для человека, который лучше всего приспособлен для ее выполнения. Конечно, интеллигентные люди предпочитают творческую работу. И те необходимы, но более или менее простые работы, которые, между прочим, в Гавату выполняются при помощи механических приспособлений, никогда не станут жизненным призванием ни одного человека. Их может выполнять любой, так что каждый делает такую работу по очереди — каждый из джорганов. Таков его вклад в общественное благосостояние — налог, оплачиваемый полезным трудом.
Вошла девушка и пригласила нас обедать. Она была прелестна. А одежда — что-то вроде саронга из прекрасного материала — и со вкусом подобранные украшения лишь подчеркивали ее красоту.
— Она из семьи Иро Шана? — спросил я Герлака, когда она вышла.
— Она работает в его доме, — ответил Герлак. — У коргана сентара Иро Шана нет семьи.
Я уже слышал, как к имени Иро Шана добавляли титул «корган сентар». Оказывается, эти два слова означали «солдат-биолог», но я не мог понять смысла титула и спросил Герлака, когда мы пересекали сад, направляясь в столовую.
— Такой титул означает, что он и солдат и биолог, и выдержал экзамены, допускающие в оба разряда. То, что он, помимо коргана, является также членом одной из четырех секций, делает его офицером и дает право на титул. Мы, обычные солдаты, желаем служить у выдающегося, одаренного человека. Поверь мне, лишь блестяще одаренные люди способны выдержать вступительный экзамен в один из научных классов, поскольку приходится держать экзамен и в те три класса, в которые они не стремятся.
Герлак провел меня в просторный зал, где уже сидели Иро Шан и еще трое мужчин и шестеро женщин, улыбающихся и непринужденно беседующих. Разговор стих, едва мы вошли в комнату. В мою сторону было брошено несколько заинтересованных взглядов. Иро Шан вышел вперед, чтобы встретить и представить другим гостям, которые любезно приветствовали меня.
Насколько я помню, мужчин звали амбад Агон, калто Бо Гасто и джорган Данар, женщин — Луан, Гара Ло, Гамби Кан, Оросо, Кабелл и Джоран. Все присутствующие — красивые и умные, хотя некоторые принадлежали к классу джорганов.
На обеде я сидел между Луан и Гарой Ло. Обе чрезвычайно красивые и приятные. Никогда в жизни прежде я не присутствовал в столь блестящем обществе. Искрометное остроумие, легко текущая беседа казались совершенно естественными и совершались без усилий, как дыхание. Никто не напрягался, чтобы произвести какой-либо эффект или выдать вымученную шутку, и нередко наступала тишина. Казалось, никто не чувствовал, что необходимо говорить, так что паузы не бывали напряженными и не вызывали неловкости.
Луан расспрашивала меня о стране, откуда я прибыл. Я объяснил, что прибыл сюда из другого мира, и она попросила рассказать, как и где существует мой мир.
