он правильно называется — стояло ещё одно дерево, только, в отличие от первого, хвойное. Длинные, сантиметров по пятнадцать-двадцать, иглы выглядели мягкими и нежными, но на поверку оказались довольно острыми. На мой взгляд, дерево походило на сосну — но у сосны нижние ветви, если не ошибаюсь, редко склоняются к земле, образуя вокруг ствола настоящий шатёр. Стреножив лошадь и, чертыхаясь от боли и уколов хвои, забравшись в естественное укрытие, я решил, что этот вариант намного лучше. Ни один нормальный волк, если он не озверел от голода, не полезет на эти шипы. Шкура дороже. Я в этом совершенно уверен — стянув с себя изрядно влажную от пота куртку, убедился, что, по меньшей мере, в десятке мест иголки местной «сосны» проткнули плотный материал насквозь. И до моей кожи тоже дотянулись.
А здесь, под тяжёлыми лапами сосны, было уютно. Темно — но светодиодный фонарик с готовностью выдал яркий несфокусированный луч, осветив мое убежище. Вполне можно ночевать… и слой хвои у корней толстый… колючий, правда, до ужаса, но уж как-нибудь пристроюсь. Если не ворочаться, то всё будет нормально.
Без особой охоты прожевав кусок колбасы, оказавшейся неожиданно пресной — соль тут присутствовала, а вот специй пожалели… или, может, они здесь были роскошью, доступной не каждому — я решил, что надо спать. Лена находилась далеко, магический компас едва отклонял нить от вертикали. Если верить Мерне — а с чего бы ей лгать — то девушка и её спутник-рабовладелец отправились в путь не пешком. Она — в повозке, это достаточно удобно, хотя я и не уверен, что в этом мире придуманы рессоры. Он — верхом, и, очевидно, умеет держаться в седле гораздо лучше, чем я. Значит, если только их что-нибудь не задержит в пути, догнать я их просто так не смогу. Но, куда бы они ни направлялись, рано или поздно этот путь закончится. И тогда у меня появится шанс.
Глаза закрыты, но сон не идёт. Вроде бы и устал как собака, вроде бы думал — только дайте лечь, вырублюсь мгновенно… ан нет, в голове почему-то опять всплыли воспоминания о том походе по магаданской тайге. Что ж, единственный способ бороться с навязчивыми мыслями — это уступить им, погрузиться в размышления… а там и сон сморит, проверено.
Мы тогда определили в общей сложности три вектора, сошедшиеся на небольшом пятачке, расположенном — если судить по карте — на берегу какой-то речки. Название вылетело из головы, как совершенно бесполезная информация. Ну речка и речка… да и то — слишком громкое название. Как сказал проводник, они почти все тут такие, курице вброд перейти. Нет, ну это утрированно, в известной степени, но, к примеру, Москва-река на фоне большинства местных рек выглядит эдакой водной артерией. Тут есть такая река Яна — название запомнилось потому, что была у меня когда-то знакомая с этим именем, к которой я без особого успеха подбивал клинья, а потом так и бросил это занятие по причине полной бесперспективности. В общем, эта Яна — вполне себе река, с паромной переправой. Правда, есть другая Яна — в Якутии, та гораздо больше… в общем, не понять мне этого, что, дефицит фантазии при выборе названий?
Ладно, не туда меня понесло. Речка, возле которой располагался конечный пункт наших поисков, была именно такой — от берега до берега, не напрягаясь, можно доплюнуть. И с глубиной аналогично, ладно если метра полтора, скорее, и того нет. Определенный векторами участок на поверку занимал что-то возле пары-тройки квадратных километров, но дядю Фёдора это совершенно не беспокоило.
— Подъедем настолько близко, насколько получится, — безапелляционно сообщил он, — а дальше пешком. Игнат, у машины останешься?
— Там поглядим, — хмыкнул тот. — Машина зверь, где не проедет, там пролезет. Глядишь, и до места доберёмся на колесах. Ты, Федька, лучше прямо скажи, что ищешь, может, я сразу точку покажу. А то эти твои камлания [55] меня, чесслово, слегка беспокоят. Я тебя не первый год знаю, но что-то не замечал раньше за тобой тяги к мистике. Рехнуться, блин, в лес, с мечом, по указанию щепки на веревочке. Кому расскажу — не поверят.
— А ты не рассказывай, — усмехнулся дядя Фёдор. — Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Вот и дальше пусть не снится, крепче дрыхнуть будут.
— И всё-таки?
— Мы ищем… — дядя Фёдор замялся, то ли подбирая слова, то ли раздумывая, какую дозу информации выдать, — мы ищем человека, которого, возможно, удерживают насильно. Или, что не исключено, он. а сама решила удалиться от общества.
— Баба? В лесу?
— Я, к сожалению, деталей не знаю.
— Криминал?
Дядя Фёдор лишь пожал плечами. Я абсолютно точно знал, что реальная ситуация в корне отличается от того, что дядька сочтёт нужным сказать Игнату. Он, как правило, и мне-то выдавал информацию дозировано, так сказать, в соответствии с обстановкой. Временами это злило, но ничего поделать с таким положением я не мог.
— Нет, не криминал. Был бы криминал — я бы ментов поднял.
— Угу… а меч зачем?
— На всякий пожарный.
Они обменивались ничего не значащими репликами довольно долго, я не прислушивался. Игнат хотел вытянуть из дядьки хоть что-то конкретное, мой наставник изворачивался и уходил от прямых ответов. Всё как обычно. Наконец, после получаса бесплодных попыток прояснить ситуацию, Игнат сдался и заявил, что как раз примерно в этом квадрате есть охотничья избушка, построенная давным-давно. Он как-то в ней ночевал, лет десять назад, и память подсказывала, что машина туда худо-бедно доберётся. Может, не до дверей — но почти до цели мы доедем.
«Патруль» сначала крутился по дорогам и просёлкам, затем — действительно, зверь — пробирался по тайге. Летом здесь светло и по ночам, не то, чтобы прям как днём — и ехать вполне можно было, на мой неопытный взгляд, но Игнат заявил, что он, в отличие от транспортного средства, не железный. Водителю надо отдыхать, а другого водителя здесь нет и не будет, и ему чихать на то, есть ли у нас с дядькой права или нет.
Ночь прошла спокойно. Не в том смысле, что мы замечательно выспались — в тесной машине пришлось помучиться. Хозяину, как наиболее
