вернуться домой победителем. И наг даже не мог подумать о том, что его действия в Игре могли им навредить: среди Игроков царил негласный закон – не касаться прошлого, семей и близких, всего того, что они оставили за спиной, когда перешагнули порог той самой двери. Всё, что в Игре – законная цель, но не то, что осталось позади.
И если Ящеры перешли эту грань… Он с силой сжал кулаки, почувствовав, как когти на руках глубоко впились в плоть и кровь потекла по запястьям. О, тогда это станет личным: больше не будет игры в пешки по глупым правилам, как и пределов допустимого! Он покажет этим чванливым ублюдкам, что такое война и что такое месть! Эти твари узнают, какой бывает настоящая змеиная ярость, холодная, выдержанная, не оставляющая никого в живых. Он превратит эту вялую, игрушечную войну в настоящее пламя, способное спалить всё в Двойной Спирали, и огонь его возмездия не утихнет до тех пор, пока хоть одна тварь, называющая себя ящером, останется в Игре! Но не сейчас – сначала он должен сам проверить последние слова брата.
Наг прикрыл глаза, раз за разом вспоминая все сказанное и произошедшее в лабиринте Владыки. Его душа не сможет найти покоя, пока он не узнает правды.
Эпилог
Просторный лес, укутанный паутиной, серая дымка тумана, расползающегося меж деревьев, вокруг спокойно, тихо и влажно. Личный дом Арахна являлся его отражением и почти не поменялся с последнего визита Вигри сюда.
Он взглянул на огромного паука, неторопливо ползущего по паутине, увидел его Медальон, врезанный в нагрудную пластину. Там, сверкая золотом, сияли шестьдесят шесть заполненных ступеней и око Владыки Хаоса, приветствующее завершившего путь Игрока. Бой на арене оказался в прямом смысле последним для его друга, дав недостающий эмбиент.
Старый паук грузно полз, и под массой его тела, казалось, вибрировал весь лес, сотрясаемый судорогами паутины. Наконец хозяин дома замер напротив Вигри, устало подогнув лапы. Гость буквально чувствовал накопившуюся у друга усталость и мучающие его отголоски боли. Пусть тело и было исцелено силой Повелителя Игры, но разум еще помнил испытанные в жерновах схватки страдания.
Смеющийся Господин щедро открыл двери своей темницы, где узники безвременья ждали своего часа, дав им шанс в пылу битвы обрести свободу. Владыки, не захотевшие рискнуть и прийти на турнир самостоятельно, оказались там уже против своей воли. Без права на награду, способные унести с арены лишь собственную жизнь и метку, навеки застывшую на Медальоне. Клеймо труса, понижающее силу карт на десять процентов. Вигри выжил, победил, почти поднявшись на одну ступень с Арахном. И теперь смотрел на старого друга, понимая, что больше эта встреча не состоится никогда.
«Мой путь завершен», – шепот мыслей паука коснулся разума Вигри.
– И что дальше? – спросил тот, неотрывно глядя на Арахна, стремясь запомнить друга, навсегда оставив его образ в глубинах собственного разума.
«Тишина, покой, смерть, – донесся до него ответ паука. – Я слишком устал от бытия, чтобы продолжать жить».
Перед сознанием предстали образы просторного болота, покрытого кувшинками, в которое хочет погрузиться Арахн, завершив Игру. Его тело раздастся в размерах, станет домом и пищей для других пауков, наполнив их силой и мудростью того, чьи частицы они съедят. Это просто, это правильно и это нужно. Долгая дорога подходит к концу.
«Я больше не смогу тебя прикрывать и защищать. Ищейки уже идут по твоему следу, я сбивал их как мог, но Работорговцы уверены, что это ты их ограбил, и даже гибель лидера их Дома ничего не изменит. Они знают о цвете твоих карт. И они не одни».
– Кто еще? – уточнил хмуро Вигри. Новость о смерти Эларорха, почти сумевшего его достать, немного обрадовала: еще сутки или двое, и тот смог бы вычислить его убежище, как и навязать бой, выйти живым из которого Вигри уже не надеялся. Может, со смертью работорговца все и закончится?
«Шепчущий, – неторопливо ответил Арахн. – Его агенты встали на твой след. Хочет получить награду Гильдии работорговцев плюс твои карты. Видимо, он смог просчитать твой цвет карт или узнать его как-то иначе. Тебе нужно вернуться в Игру и постараться завершить ее как можно скорее, прекратив, наконец, твои поиски».
– Я не могу! – крикнул Вигри, на миг позволив эмоциям взять вверх. – Ты же знаешь, зачем и для чего это нужно! Игра должна быть прекращена – этот маховик безумия не остановится, пока черное пламя Хаоса горит на верхней площадке. Как ты думаешь, почему тот алтарь – единственный во вселенной и больше нигде нет признанных ИМ храмов? Нигде не горит пламя, символизирующее Его силу, только там. Смеющийся Господин зажег его в самом начале, создавая Двойную Спираль. Тогда же прозвучало и его обещание, что Игра существует до тех пор, пока оно горит. Я хочу это остановить, и только вода, созданная Древними, способна погасить этот огонь!
«Но ты ее никогда не найдешь, – сочувственно прошептал мудрый паук. – Ты ведь так и не понял до сих пор, что, пытаясь противостоять Владыке Хаоса, лишь служишь Ему лучше всякой ищейки, неустанно перерывая могильники и катакомбы, бродя по руинам мертвых городов… Но всякий раз, когда ты подбираешься к своей цели, что-то идет не так. Вспомни того безумного колдуна, когда ты в первый раз был так близок к Той Самой Воде. В обмен на флакон, ты бы дал ему все, что тот пожелает: вечную жизнь, молодость, сокровища… Но когда ты прорвался на вершину его башни, он разлил ее, при этом смеясь как безумец. А та лаборатория Древних? До тебя там больше десяти тысяч лет не было ни одной живой души, ты нашел заветный флакон, но он оказался пуст, единственный из всех. Только вот не в обычаях Древних – хранить пустышки среди готовых к работе реактивов».
Вигри молчал, не зная, что на это сказать, а Арахн продолжал говорить, и его слова ранили не хуже ножей.
«Ты сам, не понимая того, стал ищейкой для Смеющегося Господина, разыскивая по всей вселенной то, что может сломать Его любимую игрушку. Ибо обещание бога – это такой же закон для него, как и для всех остальных, и Он не в силах его переступить. Поэтому
