кивнул Хатепер. – Я знаю, да, даже если лично не одобряю ваше решение о Серкат – по самым разным причинам, политическим, мистическим… Впрочем сейчас говорить об этом поздно – она давно покинула не только Обитель, но и Берег Живых.
– Она отыскала храмы в песках – заброшенные святилища, разрушенные временем, – печально улыбнулся Джети. – Но этим знанием она не спешила делиться с нами…
– Сейчас мне неважно, сколько Сатеховых храмов родом из ушедших эпох уцелело. Единственный Его жрец, которого я видел воочию, – это Перкау, называющий себя «прежде всего бальзамировщиком». Перкау, ученик Серкат, замешан в том, что произошло с Хэфером. Его вина и без того велика. Но если именно он был тем, кого боится Павах…
– Я понимаю. Устроить их встречу было бы более чем разумно, – Джети кивнул, хотя его взгляд был печален. – Но, к сожалению, это невозможно.
– То есть как? – проговорил Хатепер, не желая предполагать страшное. Он ведь ещё даже не озвучил приказ Секенэфа и основную цель своего прихода в Обитель!
– Павах из рода Мерха на грани ухода на Западный Берег, – тихо проговорил Верховный Жрец. – Мы боремся за его жизнь, но…
Хатепер бессильно откинулся на спинку плетёного кресла. Павах был их последней возможностью, единственной надеждой найти Хэфера, будь его любимый племянник жив или мёртв. И он был тем, что держало царевича на Берегу Живых. Была ещё Тэра – человеческая женщина, шагнувшая глубоко в бездну Знания Стража Порога. Женщина, которую никто из них не видел.
«Пёс может и не пережить охоту. Скорее всего не переживёт…» – вспомнил он свои собственные слова из разговора с Минкерру.
Но получается, теперь до охоты дело и не дойдёт. Павах был в их власти и надёжно защищён стенами Обители. Что, хайту поберите, могло случиться здесь, под взорами стольких Таэху?!
Хатепер взял себя в руки. Взвешивая каждое слово, он произнёс:
– Владыка, да будет он вечно жив, здоров и благополучен, доверил вам охранять жизнь этого рэмеи. Что произошло здесь?
– Никто из нас не ожидал, что будет так, – Джети скорбно покачал головой. – И когда я давал Кахепу своё согласие, я тоже не предполагал, что всё зайдёт так далеко. Я привык доверять его суждениям.
– Кахеп, хранитель библиотеки Обители… – задумчиво проговорил Хатепер, вспоминая. – Да он же древний, как ваши свитки! И давно уже ни с кем не ведёт бесед. Причём здесь он?
– Да, Кахеп показывал Паваху свитки по моему велению – свитки, в которых содержатся крупицы знания о Проклятии Ваэссира. О его природе, структуре. Также я хотел, чтобы Павах узнал о культе Владыки Каэмит…
Джети пересказал дипломату сон, которым с ним поделился Павах, – сон, в котором Хэфер был жрецом Сатеха. Что-то внутри Хатепера похолодело и оборвалось, когда разные части единой картины начали складываться перед его внутренним взором.
– И что в итоге?..
– Прошло около месяца. Хранитель пришёл ко мне и заявил, что должен, просто обязан показать Паваху нашу историю. В недрах Обители. Он говорил, что Павах достоин, – а такого я от Кахепа не слышал давно, – Джети сцепил пальцы и вздохнул. Слова давались ему нелегко. – Убедил меня дать согласие он даже не этим. Кахеп настаивал, что связь, которую Проклятие проложило между Павахом и Хэфером, особенная. И что благодаря этой связи царевич не только может выпить жизнь, но и обрести Знание, которое получит его бывший телохранитель. Кахеп не высказывал никаких просьб вот уже очень много лет. Я поддался уговорам. Но, клянусь, я не думал, что дойдёт до этого… Там, в пещерах, Кахеп ввёл Паваха в транс, из которого тот уже не смог выйти.
Хатепер, не в силах сдержаться, отрывисто выругался.
– Я понимаю твою скорбь…
– Моя скорбь – горсть песка в сравнении с тем, какова будет реакция Владыки, – процедил дипломат. – Что говорят целители? Что думаешь ты сам?
– Если его вообще возможно вернуть – Таэху сделают это, – ответил Джети.
– Владыка хочет использовать его, чтобы найти своего сына, – глухо проговорил Хатепер. – Ты даже не представляешь себе, как долго и тяжело он шёл к этому решению. Сделайте всё и даже больше. А пока… отведи меня к нему. И позови хранителя.
Насколько Хатепер помнил Кахепа, нелюдимого хранителя библиотеки Обители, тому не было дела до всего, что не было запечатлено в его свитках. Этот Таэху, наверное, был так же стар, как Минкерру, – по крайней мере, дипломат помнил его столько, сколько помнил Обитель в этом своём перерождении. Старик был настоящим кладезем Знания, но делился этим Знанием с другими неохотно, точно скупец, цедящий воду в пустыне. Что у него было на уме, не знал даже Верховный Жрец. Иногда Кахеп мог вдруг проникнуться к собеседнику симпатией, и тогда его истории были действительно волшебны, уносили в иные эпохи, распахивали новые горизонты. Но такое случалось чрезвычайно редко. Отказать во встрече он мог даже самому Владыке. Угрожать было бесполезно – Кахеп давно уже жил далеко за гранью нормального или, попросту говоря, выжил из ума. Но своё дело он знал блестяще, и если удавалось найти к нему подход – общение с ним могло быть бесценно. Что такого увидел старик в Павахе, Хатепер не понимал. Джети объяснил, что Кахеп мечтал доподлинно, из первых рук узнать, как чувствует себя рэмеи, поражённый Проклятием Ваэссира. Стало быть, Павах был для хранителя сродни его свиткам – живая история, ждавшая запечатления, а не смертный мужчина с бременем преступления на плечах. Это Хатепер ещё мог понять, насколько сам представлял ход мыслей Кахепа. Но то, что хранитель отведёт воина в сокровищницу знаний?..
Когда Джети и Хатепер закончили разговор, была уже ночь. Таэху сам, лично, проводил гостя в комнату, выделенную Паваху. Целитель Сэбни, приставленный к бывшему телохранителю и теперь дежуривший у его ложа, почтительно поклонился Верховному Жрецу и Великому Управителю.
У стены, у изголовья, скрестив ноги в позе писца, сидел старик и что-то тщательно выводил на листе бумажного тростника. Он даже головы не поднял, полностью погружённый в своё занятие. Выглядел он так же, каким его помнил Хатепер, – сухой, морщинистый, в своих жреческих одеяниях похожий на большую растрёпанную птицу. Тёмно-синие глаза давно потускнели, но всё ещё различали строки и столбцы священных текстов. Тонкие узловатые пальцы, похожие на когти Матери-Грифа, всё так же ловко орудовали палочкой для письма.
Хатепер коротко посмотрел на Джети. Казалось, Верховный Жрец ничуть не удивился, застав хранителя здесь.
Дипломат сделал несколько шагов к ложу и посмотрел на рэмеи, из-за которого потерял любимого
