— Вы что себе позволяете? — Ага, генерал за спиной очнулся.
— А ну, пшел с дороги! А то и тебе перемкну, мало не покажется!
Эк его проняло. А вот третий ведет себя как-то странно: стоит спокойно, даже расслабленно, за кобуру схватиться не пытается, смотрит пристально, внимательно, а в глазах что-то непонятное. Будто спрятанная усмешка.
— Ты что, тоже чего-то хотел?
Тот лишь выставляет вперед раскрытые ладони.
— Нет, нет, что ты!
А в глазах снова это непонятное веселье.
Да и пошли вы все! Разворачиваюсь на пятке и, толкнув дверь плечом, вываливаюсь из кабинета.
— Олег Ильдусович, ты как, в порядке? — полковник Тихий, придерживая под локоть подполковника Исмагилова, помог тому встать и усадил на стул. — Ты голову-то не запрокидывай, собственной юшки нахлебаешься, вниз, вниз ее опусти. Паркет так и так оттирать, так что чего уж теперь…
— Товарищи офицеры, вы вообще о чем? — взвился заместитель начальника Управления контрразведки генерал-майор Кулагин. — Нужно же немедленно задержать этого…
Генерал явно не смог подобрать слова, вместо этого он схватил трубку одного из стоящих на столе телефонов:
— Дежурный? Сейчас из здания будет выходить человек на костылях… Да, тот самый, что недавно вошел. Задержите и доставьте назад ко мне в кабинет.
— Зря, — меланхолично протянул Тихий.
Полковник был старым кадровым разведчиком, начинавшим службу еще до Большой Тьмы с должности командира разведвзвода в Чечне, и достаточно хорошо знал людей для того, чтобы с ходу определить, от кого и чего можно ждать.
Подтверждение его правоты не заставило себя долго ждать. За окнами, глядящими на Большую Садовую и открытыми по случаю теплого, солнечного октябрьского денька, послышался дробный грохот, будто там уронили и прокатили по асфальту что-то тяжелое и имеющее металлические детали, а потом донесся злой громкий мат.
Генерал и полковник, почти одновременно перегнувшись через подоконник, посмотрели вниз. Да уж, кто бы сомневался! Явно пытавшийся честно выполнить приказ часовой, держась за голову, сидит теперь, покачиваясь, на тротуаре, его «Кедр» валяется в нескольких шагах от него, а магазин к пистолет-пулемету поблескивает возле мусорной урны. Видно, промахнулся бравый наемник или просто немного не добросил.
Сам же Тюкалов, перебирая костылями, удаляется в сторону Парка имени Горького, оглашая окрестности шедеврами русской матерной словесности:
— Да чтоб я, мля… Да хоть еще раз с этой млядской конторой… Да на х… вертел я их всех б… по часовой стрелке!!! — доносит легкий ветерок до окон четвертого этажа его могучий рык, от которого внизу шарахаются не только пешеходы, но и лошади извозчиков. — Погоны они мне дали! Звездочек, сука, навешали!!! Да засуньте вы эти погоны себе в ж…! Плашмя, сука!!!
Тихий кладет руку на плечо Кулагина.
— Игорь Сергеевич, мне кажется, что вам стоит прямо сейчас отменить свой приказ, а то мы рискуем заполучить перестрелку в самом центре города. Михаил Тюкалов, все же, герой боев на Терском Фронте, кавалер ордена Святого Георгия всех трех степеней, да и о его заслугах в защите Северных Границ и при разгроме банды Черного Полковника в газетах много писали… Не поймут люди… Ну, а то, что старший лейтенант немного, кхм… — Александр Сергеевич мельком бросает взгляд сначала за окно, а потом, на понурого Исмагилова, — …немного погорячился и нарушил субординацию… Ну, так нервный срыв у человека. Столько испытаний ему на долю выпало, стольких боевых товарищей потерял. Тут и самый крепкий если не сломаться, то на миг прогнуться может.
— Все в порядке будет, — чуть гнусавя, поддержал старого разведчика Исмагилов. — Он такой, вспылит, наорет, кулаками помашет, но потом все равно признает, что иначе было просто нельзя. К тому же он на самом деле там, под Самарой, половину своих людей потерял, да и у парней из ЦСН потери серьезные были. Они ж почти три с половиной часа банду Полковника держали, пока им в помощь две роты десантников не высадили. Так что, напишет он вам отчет, товарищ генерал-майор. Да и вам, товарищ полковник, расскажет все, что интересно будет, особенно когда узнает, зачем все это нужно. Просто дайте ему немного времени.
Полковник Проскурин был не в духе. Подчиненные по отлично знакомым им признакам видели это издалека и старались ему на глаза не попадаться. Обычно это помогало, но не сейчас. Потому как кроме офицеров штаба полка и бойцов роты охраны под ногами сегодня постоянно мельтешили какие-то непонятные типы сугубо «ботанической» наружности, на которых армейская «трехцветка» была так же уместна, как розовый бантик на амуниции бойца спецназа. Да и носили они ее с изяществом внезапно оседланной коровы. Но самое главное, что даже рявкнуть на этих обормотов нельзя. Всю эту шайку-лейку вместе с целым грузовиком какой-то явно секретной и очень хрупкой аппаратуры доставили сюда вчера поздним вечером аж из штаба фронта со строжайшим приказом «оказывать любое содействие» и под охраной двух рот «спецуры». И не какой-нибудь местечковой, армейской. Охраной занимались матерые волкодавы из Краснодарского ЦСН. «Очкарики», вместо того чтобы расползтись по койкам и упасть дрыхнуть, оккупировали штабную палатку, выгнав оттуда всех, включая самого Проскурина, и начали свои шаманские камлания над распакованными ящиками. Святый боже, да что ж это творится-то на белом свете?! Тут наступление на носу, каждый солдат на счету, а стаю каких-то очкастых бандерлогов целых две с половиной сотни отборных спецназовцев сторожат. А его, боевого офицера, командира одного из лучших полков на всем фронте, выгнали из собственного штаба, рассказывая сказки про секретность.
Полог палатки откинулся и один из «ботаников» замахал ему рукой.
— Товарищ полковник, можно вас? Нам помощь нужна.
Только железная выдержка не позволила Проскурину вскипеть, будто чайник «Можно»!!! Можно Машку за ляжку и козу на возу! Аборты нестроевые! Что у них там еще приключилось, если без его помощи обойтись не могут?
— Вы понимаете, у нас, конечно же, есть свои специалисты и по связи, и по арткорректировке…
Ну, да, конечно, специалисты у них… Полковник из последних сил сдерживал все больше накатывающее раздражение. Да вы, блин, собственную задницу без посторонней помощи почесать не сумеете, гении, мать вашу.
— Но нам все-таки нужен человек вашего уровня знаний и опыта, разбирающийся к тому же в здешней оперативной обстановке. Поможете?
Проскурин все еще булькал где-то внутри, но слова «ботаника» про уровень знаний и опыта ему польстили. Ладно, не просто же так сюда этих мышей лабораторных прислали, да и в приказе четко значилось «оказывать любое содействие». Ну, значит, нужно идти и оказывать…
