Ознакомительная версия.
Взгляд выхватывал отдельные картинки, не успевая сосредоточиться на чем-то одном. При этом чувствовалось легкое головокружение, а виски слабо покалывало невидимыми иголочками. Антон почувствовал, что ему становится нехорошо. В груди не хватало воздуха, ноги подкашивались, не в силах больше поддерживать ставшее вдруг чужим тело. Голова налилась свинцом, Каланин никак не мог сосредоточиться – картинка перед глазами неожиданно стала расплываться, дробиться на отдельные бессвязные фрагменты, уплывать…
Чьи-то крепкие руки подхватили и потащили его куда-то. В нос ударил резкий запах, в голове на мгновение прояснилось, хотя он по-прежнему ничего не видел, перед глазами стояла какая-то разноцветная муть.
– Крепче руки держите! Сейчас его корежить будет! – Незнакомый голос кричал еще что-то, но капитан уже ничего не слышал, провалившись в спасительную темноту.
Сознание возвращалось к Антону медленно, рывками. В какой-то момент капитан понял, что лежит на полу, привалившись спиной к стене. Рядом никого. Странное дело – он остался только в комбинезоне, броня и винтовка валялись неподалеку,
«Где это я? – возникла в сознании вялая мысль. – В подземной лаборатории? Зал вроде тот же… Но почему не видно никого из «ярославичей»? Они что, решили меня здесь бросить?»
– Эй, кто-нибудь, – собственный голос показался Каланину на удивление слабым, похожим на невнятное хриплое карканье. – Майор… Куприянов! – Следователь попробовал приподняться, но с ужасом ощутил, что не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Вдалеке, между колоннами мелькнула чья-то тень.
– Я здесь, сюда! – снова выкрикнул Каланин, с надеждой глядя в ту сторону.
Тень замерла, словно прислушиваясь, а затем очень медленно, буквально по шажочку, двинулась к нему. Антон всматривался до рези в глазах, пытаясь определить, кто же идет, но почему-то ему никак не удавалось этого сделать. Силуэт все время будто тек, расплывался, очертания смазывались, дрожали. К тому же Антон вдруг почувствовал, как на лоб стало что-то давить – сначала мягко, а затем все сильнее и сильнее, заставляя отклоняться назад, до тех пор, пока затылок не уперся в стену. Голова оказалась запрокинутой вверх, и смотреть перед собой удавалось, только скосив глаза.
Пока Антон осваивался со своим новым положением, приноравливаясь к его неудобствам, незнакомец подобрался к нему довольно близко, замерев между колоннами всего метрах в двух. Странное дело, но капитан по-прежнему не мог рассмотреть его. То есть все остальное вокруг себя он видел достаточно хорошо, а вот человека – конечно, если это был человек, – ни в какую!
И звук, сопровождавший его: какое-то невнятное бормотание, шепот, ужасно действующий на нервы, – постоянно казалось, что уловил смысл произносимых незнакомцем слов, понял их, но… опять только белый шум!
– Кто ты? – прохрипел Антон. – Хватит играть со мной, помоги лучше встать! Ты слышишь меня?!
Фигура не сдвинулась с места, но ее бормотание усилилось, стало громче. Каланин с ужасом почувствовал, как ледяная волна побежала по его телу, поднимаясь от пяток вверх – к голове, сводя судорогой мышцы и заставляя корчиться от нестерпимой боли. В какой-то момент Антон не выдержал и заорал. Он кричал что было сил, выплескивая наружу весь страх, весь ужас от собственного бессилия, беспомощности, невозможности изменить хоть что-нибудь в своем незавидном положении.
Трудно сказать, это ли помогло или что-нибудь другое, но в какой-то момент капитан понял, что его левая рука свободна от невидимых оков и он вовсю машет ею. Машет, едва не задевая существо, которое, оказывается, подошло вплотную и нависло над ним.
– Ну, гадина, получи! – Антон извернулся и ударил в то место, где, по его прикидкам, находилось лицо неизвестной твари.
В следующее мгновение вдобавок к той, прежней, боли – к ней он уже успел привыкнуть и немного притерпеться – пришла другая, более сильная. А еще она была совсем иной – от кулака, погрузившегося во время удара в нечто влажное, больше всего напоминающее желе, по предплечью устремился огненный поток. По крайней мере, именно так мог бы описать свои ощущения Каланин, если бы он в эту секунду не захлебнулся диким воплем, в котором не осталось почти ничего человеческого!
Огонь и лед, столкнувшиеся в теле следователя, породили чудовищный взрыв, уничтоживший, казалось, без остатка, его внутреннее «я», развеявший личность человека, точно ураганный ветер, встретивший на своем пути карточный домик. Сознание Антона вылетело вон, окунувшись в непроглядную тьму, где не было ничего…
Каланин не знал, сколько он находился в этом состоянии. Открыв глаза, он слабо застонал, чувствуя, как болит все тело, ощущая дрожь в каждом сосуде, в каждой мышце, до самой последней жилки. Голова раскалывалась, словно после хорошего перепоя, во рту стояла вселенская засуха, от которой зверски саднило горло, а язык вообще стал чугунной гирей.
Капитан, совершив над собой неимоверное усилие – глаза словно заморозили, – осмотрелся. Он лежал все в том же зале. Никого из «ярославичей» рядом по-прежнему не было. Только давешнее существо замерло неподалеку – всего в паре шагов от капитана – неподвижной статуей. Оно не издавало ни звука, и это почему-то пугало особенно сильно. Антон откуда-то совершенно точно знал, что раньше существо само боялось его, сомневалось в своих силах, раздумывало – стоит ли вообще связываться с человеком или нет? – а теперь получило власть над ним и может сделать все, что захочет.
Следователь попробовал осторожно пошевелиться. К его неописуемой радости, тело ему повиновалось. Каланин не спеша, помогая себе руками, сел. Перевел дух, аккуратно вытер рукавом мокрое от пота лицо. На темную фигуру старался не смотреть, отмечая для себя ее местоположение только боковым зрением. Тяжело перевалился набок, встал на четвереньки и пополз к куче со снаряжением. «Только не смотри на меня! Только не смотри!» – заклинал он про себя непонятное существо.
Антон не знал, как долго он добирался до цели, по его ощущениям это продолжалось целую вечность. Комбинезон промок насквозь, лицо и глаза разъедал липкий пот, состояние здорово напоминало ощущения марафонца после завершения дистанции. Приклад винтовки уже призывно манил его, просясь в руки, когда в правом боку капитана точно разорвалась граната. Каланин покатился по земле, корчась от боли и на мгновение забыв обо всем на свете. В мозгу плененной птахой билась только одна мысль: «Больно!.. Господи, как же мне больно!!!»
Ознакомительная версия.
