— Тогда расскажи-ка ты мне горемычному, как оно все обернулось.
— Так ты же…
— А то ты Ушакова не знаешь. В части касающейся и не более. Ну пока дело крутилось, я и не высовывался. А сейчас-то… Или все еще рано?
— Да легко, — тут же согласился Туманов и вместо того чтобы выйти в дверь, уселся обратно за стол.
Квартира предназначалась для встреч, а потому прислуги не было, и собрать на стол было некому. Да и нечего, если откровенно. Алексею было просто велено, прибыть в эту квартиру и ждать дальнейших распоряжений. Вот он и дождался давнего друга, которого когда-то сам же и привел в, еще прежнюю, Тайную канцелярию.
Поэтому беседовать друзьям предстояло на сухую. Даже в трактир не сходишь. Алексей вообще, как и пришел, так и покинет дом под чужой личиной. Служащие КГБ конечно же работали, но нельзя было сбрасывать со счетов и иностранных шпионов. А Канцелярия сейчас притягивает самое пристальное внимание. Ввиду поднявшегося шума, немудрено. Личность же Алексея не для всеобщего обозрения.
— Значит так, — решительно начал рассказ Туманов. — Государь и Ушаков понимали, что и наши недовольные, и иностранцы будут подбираться к нему. Но к этому худо бедно были готовы. Даже с Лизаветой соответствующую беседу провели. Дали понять, что глаз с нее не спустят. Объяснили, что Петр ей не враг и в доказательство тому, то, что после памятного заговора, ее никто не тронул. Словом, если будет всячески помогать, помня о родственных узах, о том не забудет и Петр, и все у нее будет в порядке.
— Хм. Выходит, Лесток с самого начала был обречен?
— Лиза, она конечно, своего не упустит, но и не храброго сердца человек. Лучше уж оказаться любимой теткой во дворце, пусть и не императорском, чем нелюбимой и в каменном каземате. Так что, с самого начала она была на стороне Петра Алексеевича. Оно может и пожалела бы Лестока, и Шетарди, любовника своего новоявленного, но ты поди разбери кто из них кто. Любой мог работать на нас и завести с нею крамольные беседы. Не доложит о ком, а тот окажется нашим соглядатаем, значит умысел имеется.
— Жестко Петр с нею.
— А выхода у него нет. Человек слаб. А ну как подастся уговорам и впрямь вознамерится корону императорскую примерить. Государь столько всего наворотил, что многие спят и видят престол без него.
— Но Лизавета все же тетка, кровь родная.
— А то, Петр Алексеевич этого не ведает. Ладно, с Лизаветой все ясно. Но тут Петр Алексеевич вдруг решил жениться.
— А ты против? — Со смешинками во взгляде, удивился Алексей.
— Будешь ерничать, ничего больше не буду рассказывать. Вижу, что проникся. Так вот, жена она получается как бы престолонаследница, а значит под прицелом. Анна наотрез отказалась короноваться, и Петр ее поддержал. Однако, жизнь не стоит на месте и от детей никуда не денешься, а значит она все равно окажется под ударом, как и будущий ребенок. Если уж решат посадить Лизавету, то ни перед чем не остановятся. Вот тогда Петр и предложил сделать Екатерину Алексеевну фрейлиной великой княгини. Обставить это как добрую волю императора к опальному дворянству.
— А если кто умыслит что против наследника, то ему прямая дорога к Катерине. Хитро.
— Не без того. Катерина была под плотной слежкой с самого начала, поэтому и на ее связь с Лестоком мы вышли сразу. Впрочем, он уже раньше успел засветиться, как и французский посол.
— А кто Катерину-то опекал?
— А вот это тебе без надобности. Опекали. Настолько хорошо, что успели обнаружить снадобье и подменить его простой водой. Потом еще и выкидыш разыграли. Анна ни в какую не захотела в этом участвовать, так хорошо хоть Ушаков на подобное рассчитывал и подобрали девку с похожей статью. Потом еще и с Блюментростом конфуз едва не вышел. Его же заранее никто в известность не ставил, так он там целый скандал закатил. Насилу утихомирили. Словом, в выкидыш все поверили, а Лесток решил избавиться от Катерины. Кстати, она не стала запираться, даже кнут не потребовался. Как только узнала, что Иван Иванович ее на смерть обрек, так все сразу и рассказала. Ну, а дальше, оставалось только ждать.
— Ждать чего? Нет, Лесток там вещал о том, что необходимо дождаться победы. Но вам-то чего было ждать?
— Он ждал поступления из Франции денег. Как только об этом узнали Петр Алексеевич приказал выждать. Раз уж Флери, совершенно безвозмездно, хочет подбросить нашей казне шестьсот тысяч рублей, то грешно ему в этом отказывать. Вот видишь, а ты еще сомневался, твои ли теперь эти десять тысяч или нет. Говорю же, государь тот еще Калита. Так что, если не заметил, значит причина на то была.
— Нда-а. Не удивлюсь, если он эти деньги еще и на Канцелярию пустит.
— Хм. В общем-то, так оно и есть. Кстати, и у твоих десяти тысяч, корни тоже французские.
— То есть и они от Флери. И ими мне оплачивают убийство кардинала. Нда-а, тут задумаешься, а столь ли изощрены иезуиты.
* * *
Ну вот наконец и весна. Нет, начало марта все такое же заснеженное, как и всегда. Но весна чувствуется каждой частицей тела и души. Вот и капель началась, и снег стал липким и рыхлым. Правда, к вечеру подмерзает, покрываясь твердой коркой, но все равно, этот снежок и пахнет по особенному. За время беременности, она успела познать столько нового о различных запахах, что все вокруг диву давались.
Анна, бросила за окно последний взгляд, вздохнула и переместилась за стол. Она и раньше, в отсутствии брата, пользовалась его кабинетом, сейчас же и вовсе здесь поселилась. Вынужденное затворничество никак не повлияло на ее работоспособность. Кабинет ей сейчас был даже более необходим чем прежде.
После того, как Петр передал в ее ведение несколько заводов и фабрик. Заниматься одной только тумановской ей уже было скучно. Не тот размах. Поэтому она настояла на том, чтобы Ушаков обеспечил ей нормальное сношение с управляющими предприятиями. Благодаря этому она осуществляла руководство посредством постоянной переписки. Разумеется, роль гонцов исполняли ряженные солдаты особого батальона.
Андрей Иванович и мысли не допускал о том, чтобы кто-то посторонний мог появиться в имении. Постоянная охрана силами сводного гвардейского батальона, и пары плутонгов из особого батальона, обеспечивали полную изоляцию имения и безопасность его обитателей.
Не сказать, что сведения из имения не просачивались наружу. Еще как просачивались. Да еще и со всевозможными подробностями, вплоть до любимых блюд, нарядов и привычек Анны Александровны. И все это стараниями Ушакова. В принципе, в этих распространяемых сведениях не доставало только одной маленькой детали, ни при каких обстоятельствах не упоминалась ее беременность.
