Ознакомительная версия.
– Я забыл свой язык, – сказал Орсон. – Русский помню, а по-английски – ни слова… Правда, странно?
– Что тут странного, Док? – усмехнулся Брейгель. – Ты окончательно обрусел!
– И еще мне на какой-то момент показалось, как будто у меня из груди пропало сердце, – добавил Орсон. – Не просто перестало биться, а вообще исчезло. Понять не мог, как я все еще жив?
– У меня тоже возникло одно крайне неприятное ощущение, – признался Зунн. – Я даже не хочу о нем говорить.
– И что все это значит? – спросил Камохин.
– Это работа Биггару, – ответил Ной. – Биггару – змей-целитель. Он выявил все наши проблемы со здоровьем и, скажем так, наложил на них заплатки. Если бы мы вошли в пасть Гуннеара, то все произошло бы наоборот – он использовал бы знания о наши проблемных местах против нас.
– То есть, я со временем мог ослепнуть, но теперь этого не произойдет? – спросил Брейгель.
– Именно так, – наклонил голову Ной.
– Смотрите! – посветил на лицо на старика Зунн. –У него седина исчезла!
Ной недовольно прикрыл глаза от света ладонью.
Но, все равно, все увидели, что кудрявые волосы и борода мункумболе были такие же черные, как и у его племянников.
– Это уже не шутки! – ликовал между тем Зунн, – Это – реальный факт! Результат магического воздействия!
– Бамалама, – не то с осуждением, не то со снисхождением покачал головой Брейгель. – Нас чуть Годзилла не сожрала, потом – трехглазые фиолетовые головы зубы скалили, под конец – табун единорогов едва не затоптал. А он восхищается тем, что у старика седина исчезла… Генрих, а ты не думаешь, что, когда мы во рту змеи задержались, Ной с племянниками вперед пошел, и, выходит, мог незаметно для всех волосы на голове и бороду выкрасить, ну, скажем, углем.
Аборигены сверкали зубами, улыбаясь шутке стрелка.
Зунн прикусил губу и озадаченно посмотрел на Ноя.
– Ведь это не так?
– Я тебе уже много раз объяснял, – недовольно буркнул мункумболе. – Сила магии не в том, чтобы искать ответы на вопросы, а в том, чтобы верить в то, что ты способен сделать то, что хочешь. Если я незаметно ото всех выкрасил волосы, а потом убедил вас в том, что они потемнели, то это и есть магия! – старик щелкну пальцами перед носом Зунна. – Понятно?
У Зунна, похоже, имелось иное мнение на сей счет. Но он не стал спорит с Ноем.
– Так, что мы теперь будем делать? – поинтересовался общим мнением Камохин.
– Нужно выяснить, как спуститься вниз, – уверенно завил Брейгель.
– А, может, лучше дождаться утра? – предложил более осторожный вариант Осипов. – Здесь сухо и не ветрено. А, когда рассветет, мы сможем увидеть то, что находится за стеной и принять правильное решение.
– А, разве мы его еще не приняли, когда заглянули в пасть змеи? – Брейгель сделал вид, что страшно удивлен. – Да, нет же, мы его приняли еще на скале, когда Лиам увидел эту стену, вскарабкавшись на вершину!
– В самом деле, – поддержал стрелка Орсон. – Мы ведь шли сюда не для того, чтобы развернутся и пойти назад! У нас есть фонари. А, в этой Стране Совершенства, похоже, давно уже никто не живет.
– Или же, ее жителям не нужны такие примитивные инструменты, как лампы и фонари, – заметил Зунн.
– Инфравизоры? – усмехнулся Брейгель.
– Ясновидение, – вполне серьезно заявил Зунн. – С его помощью можно «видеть» лучше, чем глазами, потому что можно «увидеть» даже то, что за стеной. Другой вариант – эхолокация, как у летучих мышей или дельфинов.
– Это все из области фантастики!
– А как же единороги?
– Единороги – это фэнтези. Бамалама, Док-Зунн, нужно, все-таки, понимать разницу!
– А что думаете вы, уважаемый? – спросил Осипов у шамана.
– Я думаю, скоро нам все объяснят, – Ной вытянул рук с зажатым в кулаке копьем.
Там, куда он указывал, в кромешной тьме горел крошечный огонек, похожий на заплутавшего в ночи светляка. Огонек чуть покачивался из стороны в сторону и медленно приближался. Это был фонарь, не электрический, а с открытым огнем, который держал в руке идущий по стене человек.
Огонек неспешно плыл сквозь дождь и ночную тьму.
Пришельцы стояли на краю смотровой площадки и ждали.
Поскольку фонарь был всего один, можно было предположить, что встречающих немного. Один или двое. Максимум – три человека.
Хотя, конечно, это могло оказаться хитростью: один человек с фонарем шел впереди, чтобы таким образом притупить бдительность вторгшихся на стену пришельцев, а несколько десятков хорошо вооруженных воинов под покровом ночи незаметно крались за ним следом. С другой стороны, у пришельцев в руках были яркие фонари, и тем самым они выдавали свое местонахождение. Двое хороших лучников давно могли бы снять их всех. Не говоря уж о бойцах, вооруженных более современным оружием. Значит, либо оружие у них было до нельзя примитивное, либо никаких злокозненных намерений встречающие не имели.
Вскоре стали видны очертания человека, несущего фонарь. На нем были какие-то длинные, ниспадающие одеяния. В другой руке он держал большой, раскладной зонтик, вроде японского.
Когда встречающий подошел совсем близко, стало видно, что на шелковом зонтике нарисована большая, толстая, со множеством складок по всему телу гусеница. Но, что самое удивительное, гусеница курила кальян. И выпускала изо рта красивые, разноцветные кольца.
– Все страньше и страньше, – глубокомысленно заметил англичанин.
Человек под зонтом был стар. Очень стар. По-настоящему, очень стар. Его худое, вытянутое лицо с длинным носом и острым подбородком было похоже на кору древнего дуба – его покрывали такие же глубокие складки и прорезали морщины, похожие на каньоны. Длинные, абсолютно белые волосы, аккуратно расчесанные на прямой пробор, ниспадали ниже плеч. Бороды у старика не было, зато длинные, седые усы были заплетены в две аккуратные, тонкие косички. Старик, однако, вовсе не казался дряхлым или больным. Напротив, он производил впечатление бодрого и вполне довольного жизнью человека. Разве что только взгляд его бледно-голубых глаз был малость уставшим. Одеяние старика представлял собой большой кусок плотной, белой материи, каким-то причудливым образом завернутый вокруг тела, так что он нигде не сползал и не сваливался, но при этом и не сковывал движений. Край материи был накинут на голову, на манер платка.
Остановившись в двух шагах от башни, старик произнес короткую фразу на очень мягком, певучем языке, который, однако, никто не смог понять. В нем не было ни одного слова, которое могло хотя бы показаться знакомым.
Осипов отрицательно качнул головой, улыбнулся и с сожалением развел руками.
Ознакомительная версия.
