Дверь открылась, мужчина и женщина, в белом и в черном — вошли внутрь. Крис все это снимала, делая десятки снимков, стараясь ничего не упустить.
Она уже поняла, что ввязалась в нечто непонятное. И возможно — страшное. У нее был такой опыт — в Париже она делала репортаж об организованной проституции в городе. Проще всего было бы предположить, что и здесь происходит что-то подобное, сексуальная оргия в непривычной обстановке. Но Крис кожей чувствовала — здесь что-то другое. Злое…
Несмотря на то, что она видела человека с оружием — она все же решилась. Видя, что он смотрит в другую сторону, она быстро перебежала открытое пространство, прижалась к выщербленной, увитой благородным плющом стене. Охранник ничего не заметил. Осторожно, на цыпочках, она начала продвигаться вдоль стены, чтобы найти окно…
Сначала — послушник не понял, что происходит, на какой-то момент ему показалось, что жертва, намеченная к принесению Баал-Зебубу — пришла в себя и сбежала из рук ее палачей. Потом он понял, что это невозможно, но там кто-то был. Кто-то, кто пришел из леса… ему показалось, что это женщина. Он не знал, почему ему так показалось, но инстинкт подсказывал ему — это женщина.
Кто она такая? Что ей здесь надо? Зачем она пришла сюда? Что с ней сделают, если обнаружат…
У него не было никаких инструкций на сей счет. Его специально предупредили, чтобы он не смел делать никаких попыток к спасению жертвы, обреченной на заклание: что должно произойти, то произойдет, а если они уничтожат все гнездо — то спасут десятки, сотни, может — тысячи невинных жизней и хоть ненадолго отодвинут дату Конца Света. Но никто ему не говорил насчет того, что делать, если появится кто-то еще.
Он приготовил винтовку… стрелять было еще можно… но сразу же он передумал. Если он убьет эту женщину — ее все равно обнаружат, после чего эти существа впадут в панику и поймут, что о них кто-то знает. Если он попытается ей помочь — ее обнаружат и его тоже.
И так плохо, и этак. Оставалось только ждать. И молиться Господу.
Она нашла таки место, откуда было видно то, что происходило внутри заброшенной церкви. Раньше — здесь видимо был один из тех уникальных наборных витражей, которыми славны итальянские мастера: разноцветное стекло, собранное на свинце. Но теперь — витража не было, осталась только высокая и узкая дыра в стене, смотрящая на лес. Крис осторожно заглянула внутрь — и обомлела.
Здесь было богослужение — но такое, какого она никогда не видела. На алтаре — вместо креста висела пятиконечная звезда[85], послушники были одеты в монашеские черные балахоны, виднелись кресты, но какие-то неправильные. Дрожа от ужаса, она поняла, что эти кресты перевернуты сверху вниз, являя тем самым символ отречения от Господа и поклонения Сатане.
Девушка в белом, которую привели сюда — была привязана к камню, который имел пять зубцов, та же самая звезда. Послушники стоял полукругом перед ней и что-то бормотали. Во многих местах горели свечи и еще что-то, дававшее сладковатый и удушливый дымок. Чем-то это напоминало марихуану, которую и она покуривала с подружками — но это была не марихуана.
Понимая, что отступать уже поздно — она нашарила камеру и включила ее на запись, направив на сие неблагочестивое сборище. Лица участвующих были скрыты капюшонами — но она уже сняла машины, которые были припаркованы тут же — вполне возможно, ей удастся потом идентифицировать кого-то.
И тут — кто-то со всей силы рванул ее за плечо…
В отличие от Крис и послушника Виктора — офицер двадцать второго полка специальной авиадесантной службы, лейтенант, граф Сноудон — проявил куда большую осторожность…
Поняв, что машина объекта свернула куда-то не туда, и недоумевая, что британской журналистке делать в лесу в такое время — он, тем не менее, промчался мимо на своем Нортоне и притормозил чуть дальше. Через некоторое время — рядом притормозила черная Альфа-Ромео…
— Что тут происходит, босс? — высунулся из машины Рик.
— Если бы я знал… — сказал лейтенант — сдай немного назад, контролируй выезд на трассу. Я пойду туда…
— Без оружия, босс?
В ответ — лейтенант только махнул рукой.
Спрятать мотоцикл гораздо проще, чем маленький ФИАТ и тем более фургон — лейтенант просто скатил его с дороги и положил на бок: мотоцикл был черного цвета, ночью не найдешь, пока не споткнешься. Черная мотоциклетная куртка и джинсы прекрасно подходят для прогулки по ночному лесу, мотоциклетные сапоги не прокусит даже змея, которых в таких вот местах, увы, много. Он только снял шлем и оставил у мотоцикла. Шлем глушил звуки и закрывал обзор — а это было недопустимо…
Еще раз посмотрел на экран своего коммуникатора, он выключил его — не дай Бог сообщение какое придет — и поспешил углубиться в лес…
— Пусти… бастард!
Ее сильно ударили, потом — кто-то повалил ее и ее прострелило такой мучительной болью, отчего руки и ноги стали как ватные. Она догадалась, что это что-то вроде стрекала для скота или шокер каким оглушают животных перед тем, как убить на бойне. Двое — подхватили ее под руки и потащили…
Навстречу им — из Рейндж-Ровера выскочил третий, они обменялись несколькими фразами на каком то языке, который она не смогла понять, как не старалась. Она не знала, что это калабрийский диалект итальянского, он отличается от итальянского настолько сильно, что калабриец итальянца вряд ли поймет, равно как и итальянец — калабрийца[86]. Двое — прислонили ее к машине, третий — побежал куда-то.
Вернулся он еще с одним мужчиной. Тем самым, в черном, который привел девушку в белом на заклание. Только сейчас — на нем не было головного убора — черной шляпы "борсалино" и Крис увидела, что этому мужчине больше сорока, худое, белое лицо человека, почти не бывающего на солнце и глаза фанатика, отдающего приказы сжигать книги и ведьм.
Он рассмотрел Крис, потом отдал команду на том же языке, на котором говорили эти трое. Ее грубо обыскали, нашли и видеокамеру, и фотоаппарат и прибор ночного видения. Выложили все это на капот. Мужчина, очевидно распорядитель всего этого посмотрел на изъятое, потом дважды, наотмашь, хлестнул Крис по щекам…
— Очнись! Очнись!!! Кто ты такая?
Он говорил на практически совершенном английском.
— Да… пошел ты…
Если было нужно — Крис моментально переходила на язык лондонского дна и школы герлскаутов, где нужно было драться за свое место.
— Как интересно — мужчина скривил губы в некоем подобии улыбки — и куда же прикажешь мне идти? К черту?
Он ударил Крис в живот. Это было очень больно.
