я уже видел и эти деловитые здоровяки, похожие на дварфов из сказок, не казались мне особенно злобными. Скорей это были винтики в часовом механизме, а вот кто там был пружиной, кто заводной головкой, а кто точным балансиром — оставалось загадкой.
Я не знал их, но уже ненавидел.
Будущее было туманно и пугающе, я понимал, что мне отпущен год-другой, но… быть может старый солдат получит чуть больше жизни в этом странном звездном будущем? Молодежь не умеет ни ждать, ни ненавидеть. Им везёт, что старикам отпущено немного жизни.
Потом нас высадили в пустыне и указали направление на Пунди.
Потом были касамни.
И всё это время я орал, капризничал и сварливо ругался. Не забывая при этом нахваливать пришельцев, что забрали нас с пережившей мировую войну обреченной планеты. Я не знал, сработает ли это, но на всякий случай решил считать, что за нами непрерывно наблюдают и анализируют поведение. Я должен был быть как все, только чуть проще и настроен на сотрудничество.
А потом была Слаживающая.
Что ж. Не так, как я хотел. Отомстить не удалось. Но я вырвался.
Я же вырвался?
Эта тьма рассеется, я окажусь на Земле?
Или Слаживающей наплевать на все постулаты и обещания, как это всегда и бывает у сильных мира сего?
И я уже мёртв, а это посмертие для Обращенных — бесконечная тьма, в которой станет метаться мой обезумевший разум?
Я стал размышлять о том, что стану делать в таком случае. Не знаю, как долго — тут не было никаких ориентиров и, возможно, даже времени — кроме зацикленного в моём теле.
…И в этот миг пространство распахнулось, вспыхнуло тьмой — обычной ночной тьмой, а не бесконечным мраком. Я упал. Подо мной была трава, мокрая и пахнущая травой. Где-то вдали вскрикивала ночная птица. Над головой сверкали звёзды.
В тревожном ожидании я постучал пальцем по виску.
Секунда. Другая.
Скорпион… Змея… Змееносец.
Я присел, глядя на земное небо над головой.
Слаживающая не обманула.
Она вернула меня на Землю.
Тьма была всё-таки не кромешная. Я оказался в низине, но к северу, за пригорком, стояло свечение — такой знакомый, родной, электрический свет над городом.
— Жаль, что не поквитались, — пробормотал я. — Но спасибо.
Встал и пошёл на пригорок. По пути не выдержал, перешёл на бег. И остановился на каменистом плато.
Километрах в двадцати сияли огни Новой Москвы. Кремль стоял на возвышении, совсем как старый, над башнями трепетали подсвеченные флаги. В сторонке высились небоскребы Торгово-Финансовой Палаты — раньше такие районы называли «Сити», но сейчас английские термины вряд ли популярны. Жилые кварталы тоже разрослись, а еще город опоясывала кольцевая дорога. Хоть Новая Москва и избавилась от радиальной планировки, но московское кольцо было символом, который обещали воссоздать ещё десять лет назад.
Я сел и засмеялся.
Земля была жива. Земля пережила и войну, и визит Слаживающих. И продолжала развиваться. Может не так быстро, как всем бы хотелось, но — сама.
Под пальцы попался камень, мелкий, но с острым краем. Я поднял его, поколебался мгновение, а потом резанул себя по руке.
Стряхнул кровь.
Раны не оказалось. Как бы там ни было, но на Земле моё Обращение тоже работало.
Я рассмеялся.
И поймал себя на том, что сижу и колочу пальцем по виску, будто пытаясь вытрясти из пептидных цепочек памяти… что? Что именно?
То, чего я не знаю?
Ну глупость же, их срабатывание не зависит от внешних факторов, но я почему-то всегда постукиваю себя…
Я размахнулся и ударил камнем в висок.
…Полицейский эксперт был хро. Но надо признать, вёл он себя без привычной подавленной агрессии.
— Нет, это не диверсия. Вы установили слишком много защитных систем, — сказал он, пряча тестер в карман комбинезона. — При совпадении некоторых условий возникает перегрузка в подводящих путях и предохранители выбивает. Можете завести дополнительный кабель, а можете поставить энергетический бустер, чтобы компенсировать пиковую нагрузку. Я бы посоветовал второе. Дешевле и бюрократии меньше.
— Организуете? — я сидел на диване и смотрел на полицейского, стоящего у открытого щита в моем замечательном жилище без окон.
— Не проблема, — ответил хро. — Не пойму только, к чему такая паранойя? Вы же Обращенный, верно? Вас можно в котле с расплавленным вольфрамом кипятить. Кого вы боитесь?
— Никого, кроме Большой Четверки, — ответил я. — Да и то, скорее Слаживающую… С Контролем я бы поговорил.
— Зачем? — удивился полицейский.
— Есть тема, — сказал я уклончиво. — Вот я и подумал, что если стану вести себя странно, то кто-то из Большой Четверки заинтересуется, заглянет на разговор. Я поставил на Контроль, это их прерогатива.
— А, — сказал хро. — Но почему именно Контроль?
— Последняя из культур, вошедшая в Большую Четверку. Да еще слухи ходят, что при сложных обстоятельствах.
Полицейский сел в кресло напротив.
— Слаживающая не способна прочитать ваши мысли, — сказал он. — Бонус Обращения. Но если вы затеете какую-то игру — она прочтёт ваши замыслы по невербальным реакциям. Дрожание голоса, микромимика, температура тела, влажность дыхания…
— Это если я сам буду знать хоть что-то подозрительное.
Хро улыбнулся.
— Логично. Но вы так уверены в существовании противоречий внутри Четверки… вы же совсем ничего о ней не знаете.
— Я знаю, что такое власть.
Хро смотрел на меня, размышляя.
— Такое ощущение, что вы считаете себя исключительным, Никита Самойлов…
— У меня есть одна догадка, — ответил я. — Почему-то все Обращенные — одинокие люди, не имеющие потомства на Земле. Но у меня было оставлено распоряжение на случай смерти или пропажи без вести…
— Опасная догадка и еще более опасное признание! — хро прервал меня, погрозив пальцем. — Стоит вам её озвучить — и симпатия Слаживающей к своей любимой игрушке обернется ненавистью.
— Значит, озвучить должен кто-то другой, — сказал я. — Причём его цели должны быть глобальны, но спрятаны и неясны.
— Звучит хорошо, — сказал хро и протянул мне руку. — Никита Самойлов, я Контроль. Вы готовы заключить соглашение?
— Да.
Секунд десять Контроль сидел с пустыми глазами. Потом моргнул.
— Это будет сложно и связано с множеством жертв.
— Нормально, — кивнул я.
— Результат не гарантирован, — сообщил Контроль.
— А разве иначе бывает?
— В конце вам придётся убить меня, — сказал Контроль. — Только я буду владеть всей
