Что с ним стало, куда он делся – я так и не узнал…
После того августовского похода на Гарь начался новый этап моей одинокой жизни: я осмелел и начал грабить деревеньки. Даже там, откуда люди давно ушли, можно было найти что-то полезное – лишь бы дома стояли. Главная проблема была в расстояниях: убегая от обращенных, мы забрались в «медвежий угол», где и раньше люди селились не густо. Хорошим подспорьем мне стал велосипед, который мы нашли в Николкине в самый первый год – когда все были живы. Вот только пользоваться им можно было лишь там, где сохранились хотя бы намеки на дорогу.
Другая сложность заключалась в том, что все добытое мне приходилось тащить на себе. А много ли унесет человек, особенно если путь его неблизкий? И я, часто не имея возможности взять с собой найденное, сносил вещи в самую крепкую избу, устраивал там склад и писал в большую тетрадь: «дер. Макариха, второй дом справа: зимняя одежда, пластиковые канистры, баллоны с пропаном 3 шт. по 12 л., строительный крепеж (гвозди, саморезы, шурупы, скобы – разные), печная фурнитура». Эти записи потом здорово мне пригодились, особенно когда у меня опять появился автомобиль – старая четырехдверная «Нива» – на ней я свез все ценности из разведанных деревень в Николкино, где устроил большой склад…
Тут, наверное, надо сделать еще одно небольшое отступление и объяснить, почему я так мало пользовался машинами, хотя, казалось бы, бери любую брошенную легковушку и кати на все четыре стороны, набивай багажник и салон барахлом… В действительности все было не так просто. Существовала проблема с бензином – ближайшую заправку мы «выдоили», а до других добраться я не мог. Впрочем, кое-какое топливо найти было можно: запасливый сельский люд часто хранил бензин в бочках или канистрах – кто-то для цепных пил и триммеров, а кто-то и для своей машины, ржавеющей здесь же под крышей. Но далеко не всякий автомобиль удавалось завести после долгого простоя. И – если уж честно говорить – я не очень-то к этому и стремился.
Автомобили уже пугали меня. Я сжился с тишиной, и мне чудилось, что на тарахтение двигателя и запах выхлопа обязательно сбегутся орды обращенных. Я привык прятаться, и мне не хотелось, чтобы любое мое перемещение отмечалось многокилометровым колесным следом. К тому же, как я уже говорил, до Плакина добраться можно было разве на гусеничном тракторе. А значит, самую тяжелую часть пути мне все равно пришлось бы преодолевать пешком с грузом на плечах.
Если бы у меня была возможность, то я, не задумываясь, обменял бы все автомобили мира на пару лошадей. Ну или хотя бы на ослицу с ослом.
Уже тогда я понимал, что автомобиль – это тупик. Ну, проезжу я на нем еще один год. Ну, может быть, пять лет… А что дальше? Где брать бензин? Откуда добывать запчасти? Как делать сложный ремонт? Пройдет десять лет – и в этом мире не останется автомобилей, которые можно будет использовать. Так зачем привыкать к ним? Надо, напротив, учиться обходиться без них.
И так во всем: нельзя цепляться за старое, нужно спешить строить жизнь по-новому, спешить учиться, потому что потом будет поздно: консервы испортятся, одежды сопреют, металл проржавеет, патроны кончатся… Мне требовались простые технологии. И с некоторых пор я начал целенаправленно охотиться за книгами. Учебники физики и химии, подшивки старых «Моделистов-Конструкторов», журналы, посвященные сельскому хозяйству и строительству, энциклопедии, технические справочники, – все это я собирал дома, тщательным образом описывал, каталогизировал. По найденным схемам я сделал вольтов столб, обеспечивший меня электричеством, и начал строить ветрогенератор. Я понял, как выделывать шкуры и прясть шерсть. Я смастерил гончарный круг и смог лепить посуду из глины. Я научился плести лапти и корзины, резать ложки, штамповать саманные кирпичи. Я представлял, как бить печи и класть срубы. Я мог в любую погоду развести костер с одной спички – или вовсе без них…
Когда наконец-то заработал ветрогенератор, я реанимировал старенький ноутбук. Теперь кроме бумажных книг я искал диски с пиратскими библиотеками и электронными энциклопедиями. Помню, в Холмянском мне попался замечательный «Справочник выживальщика». Но «Определитель растений», который я нашел тогда же, оказался не менее полезен.
Да – через четыре года я все же отважился наведаться в райцентр, в ту его окраинную часть, где улицы из щитовых домиков вплотную подходили к реке. Я приплыл в Холмянское на резиновой лодке. Был октябрь, вода стояла высоко, но течение почти не ощущалось – поэтому и обратный путь дался мне легко. Мне вообще нравилось путешествовать на лодке – это было приятнее и безопаснее, чем идти пешком или ехать на велосипеде. Попутно я мог ловить рыбу – если не хватало провизии. Размять ноги и отдохнуть в относительной безопасности можно было на любом из маленьких островков. А главное преимущество этого способа передвижения заключалось в том, что лодка не оставляла следа, по которому меня могли найти обращенные. Да и груза можно было взять больше, чем я мог утащить на себе или увезти на велосипеде.
Вполне возможно, когда-нибудь я отважился бы на длительное путешествие по реке – может быть, даже до самой Волги. Но имелись причины, по которым я не мог надолго покидать дом. Скотина, жилье и огород требовали постоянного ухода.
Ну и Катя, конечно же…
Бедная, бедная Катя. Первый год она еще была похожа на человека. Но с каждым месяцем ее состояние ухудшалось. Обычно она пребывала в ступоре – сидела или лежала часами, не меняя позы. Иногда на нее находило просветление – и тогда она слушалась меня, повторяла за мной какие-то слова, жесты. А потом все чаще и чаще с ней стали случаться припадки – она делалась агрессивной, могла покалечить себя.
Я держал ее дома, сколько мог.
Несколько раз она убегала, но я находил ее в лесу и приводил назад. Она могла попасть в мои ловушки, упасть в реку, просто потеряться. Поэтому я решил устроить для нее особое место: сначала это был отгороженный угол в комнате, но потом мне пришлось перевести Катю в подполье. Там я соорудил для нее настоящие апартаменты: окружил печные столбы стеной из самана, устроил утепленный пол, спустил вниз большую кровать, стол, шкаф, сделал полки, повесил на стенах разные безделушки – я не хотел, чтобы подпольное помещение выглядело, как тюремная камера. Я даже смастерил систему зеркал, направляющих солнечный свет из окна вниз. А вечером я включал светодиодный фонарь, питающийся от ветрогенератора.
Но, несмотря на все мои усилия, Катя все больше и больше становилась похожей на животное.
Мне приходилось ее связывать, чтобы постричь или помыть.
