Ознакомительная версия.
Она вынула из кроватной спинки то, что положила туда накануне, сунула футляр с кристаллами в карман куртки и решительно вскрыла конверт. Найти такой же не проблема, но она должна точно знать, что именно будет вручать императору. Ага. Ну что ж, совсем неплохо. Если бы еще какой-то умник не додумался перечислить все ее награды, звания и регалии… Хотя черт его знает, может быть, так и должны выглядеть верительные грамоты, она-то не специалист. Ладно, это мы покажем Ираклию Давидовичу, он человек опытный, а пока — обратно в конверт.
Мэри вставила в считыватель один из кристаллов. Так, понятно, это и есть официальные предложения Бельтайна Империи. Шон держится молодцом, говорит размеренно и спокойно. За его спиной — Генри Морган, мать Агнесса, полковник Фортескью и Лорена. Правильно, костяк обновленного Совета, те, на кого принципал О’Брайен может безоговорочно положиться. Кто-то очень постарался написать Шону прекрасную речь и как следует подогнать костюм. Мэри просто залюбовалась бывшим сослуживцем. Говорит с достоинством, коротко и по существу. Не лебезит, не фамильярничает, один властитель обращается к другому, все верно. Да, размеры подотчетных территорий и численность опекаемого населения несоизмеримы, но в статусе принципал и император почти равны. Под конец достопочтенный Шон О’Брайен рекомендует его величеству майора Гамильтон ап Бельтайн как полномочного представителя Совета Бельтайна и его народа. Отлично! Теперь посмотрим второй кристалл, там наверняка экономика. Ладно, прорвемся, что нам только не читали в Корпусе и в Академии. Однако все, что Мэри успела сделать — это вставить в гнездо второй кристалл и убедиться, что там действительно экономические, политические и военные выкладки. Дверь ее комнаты распахнулась, и на пороге возникла наспех причесанная Екатерина.
Мэри небрежно смахнула кристалл с обращением Совета и конверт в ящик стола, погасила экран и приветливо улыбнулась:
— Здравствуй, Катя!
Та быстро захлопнула за собой дверь, прижалась к ней лопатками и посмотрела на Мэри так напряженно, что племянница всерьез испугалась за душевное равновесие тетушки.
— Маша, нам надо поговорить, немедленно! — выпалила Екатерина, проносясь мимо поднявшейся на ноги девушки к столу.
— Ну надо — так надо, — Мэри спокойно пожала плечами. — Да что случилось-то?
— Это я у тебя должна спросить, что случилось! — рявкнула госпожа Зарецкая, выдергивая кристалл из считывателя, отбрасывая его в сторону и вставляя на его место принесенный с собой. — Маша, это что?!
Пару минут бельтайнка просматривала запись подряд, потом включила ускоренное воспроизведение, снова начала смотреть… Где-то глубоко внутри поднимался гнев.
— Где ты это взяла? — холодно спросила она.
— Неважно! — взвилась Екатерина. — Ты хоть понимаешь, что ты натворила, это же…
— Где. Ты. Это. Взяла, — раздельно повторила Мэри, и капитан-лейтенант вдруг отчетливо поняла, что разговаривает со старшей по званию. И эта старшая зла так, что вот-вот взорвется.
— Лидия принесла! — неожиданно почувствовавшая себя виноватой тетка решила перейти в наступление. — Маша, послезавтра ты будешь представлена его величеству, и ты позволяешь себе надираться в портовых кабаках с какими-то подозрительными личностями?! Это…
— Это моя команда, Катя. Тебе ясно? Моя команда. Мой экипаж. Мои люди. И посмей только еще раз назвать их подозрительными личностями!
На Мэри было страшно смотреть. Глаза сузились, кулаки сжались, голос напомнил Екатерине шипение попавшейся ей как-то в детстве змеи. Она поискала, куда бы присесть, и села на стол. Все было ясно, совершенно ясно, и Катенька вдруг почувствовала себя дурой.
— Извини, — пробормотала она. — Я не знала…
Вспышка миновала. Племянница отвернулась к окну, ссутулилась и заговорила глухо и отчуж-денно:
— Это мои люди, Катя. Рори О’Нила я помню столько же, сколько себя. Он громче всех кричал «полукровка!» и первый перестал меня так называть. Правда, пришлось выбить ему два зуба, но это такие мелочи… Он был в самом первом моем экипаже, мы вместе продирались через Хэйнань, и двигатели корабля выполняли мои команды еще до того, как я их отдавала. После этого рейда мой второй пилот подала в отставку… слишком сильные впечатления… я ведь тебе рассказывала про тот полет… она сейчас миссис принципал, первая леди Бельтайна… и на ее место пришла Элис Донахью. А девять лет назад ко мне попали братья Рафферти. Катя, ты ведь сама офицер, ну как же ты не понимаешь… мы вместе летали, вместе дрались, вместе горели. У нас были общие победы и общие поражения. Они могли еще служить и служить, но вышли в отставку в один день со мной, чтобы не летать с другим командиром. И после этого я не могу с ними выпить? Да в уме ли ты?!
Екатерина подошла к Мэри, обняла, прижала к себе. Она была чуть ниже племянницы, но сейчас казалась себе большой и сильной.
— Прости меня, детка, — прошептала она, чувствуя, как рубашка становится мокрой там, где девушка уткнулась в ее плечо. — Прости меня. Я правда не знала. И не имела права так к тебе врываться и в чем-то обвинять. Прости. А Лидию я точно прибью. Это ж надо быть такой…
Мэри высвободилась из объятий тетушки, плюхнулась на кровать и похлопала по покрывалу рядом с собой.
— С Лидией разберусь я. Чуть позже, когда с делами закончу. Я тебя только об одном прошу: если она еще раз к тебе явится, посылай сразу к черту или ко мне. Без разницы. И кстати, «Лунный свет» никакой не портовый кабак, а вполне приличное заведение. И мы там очень мирно посидели, Рори даже не подрался ни с кем…
Екатерина не выдержала и расхохоталась:
— Это у тебя основной критерий?
— А то! Знала бы ты, сколько раз мне приходилось его оттаскивать от таких же задир! Да меня на Марико знали все сержанты, не поверишь! Думала — сопьюсь к чертовой бабушке, ведь после каждой драки надо было контакты налаживать. Зачем нам военная полиция?!
Теперь смеялись обе.
— Вот что, — решительно сказала Мэри, поднимаясь. — Поехали, я тебя с ними познакомлю, заодно и «Джокер» покажу.
День, в отличие от утра, прошел просто замечательно.
Уже поздним вечером Екатерина решила поделиться своими переживаниями с мужем. Василий вскользь просмотрел злополучную запись, хмыкнул и раздраженно повертел головой.
— Кем бы ни был тот, кто это снимал, ему явно было приказано искать компромат. И он его нашел, а точнее — создал. Самый лучший вид лжи: правда, но не вся. Ты ведь даже не обратила внимания на обстановку, верно? В общей сложности эта кутерьма занимает около трех часов, и заметь: в кадр за все это время ни разу не попал недовольный охранник. Официант, пребывающий в прекрасном расположении духа, попал, а охранник — нет. О чем это нам говорит?
Ознакомительная версия.
