Где же мне найти хоть кого-нибудь, кто сможет ответить на все эти вопросы, и, что самое главное, сделает это так, чтобы я ему поверил?
Мне столько врали, что в последнее время я с сомнением отношусь к любой информации. И даже если мне скажут, что вода мокрая, я поверю в это только после того, как суну в нее палец.
Когда я проснулся, Азим был уже на ногах. Ну да, он же собирался пойти на космодром и изображать бурную активность на борту «Ястреба» с самого утра, а моя встреча с потенциальным работодателем назначена только на полдень.
— Я долго думал, стоит ли тебе это говорить, — сказал Азим. — Сомневался все время, присматривался к тебе… но сегодня решил, что ты должен это знать.
— Я очень не люблю такие предисловия, — сказал я. — Обычно после них вываливают плохие новости.
— Речь идет о Тайгере-5.
— Разве мы еще не все обсудили?
— Что касается штурма и твоих дилетантских действий, то все, — сказал Азим. — Но… Есть кое-что, о чем я умолчал. Это касается последствий.
— Не томи, а?
— Я просто подготавливаю почву, — сказал Азим. — Видишь ли, судя по синхронизации времени на борту корабля, телеметрии твоего скафандра и показаний криокамеры, ради которой мы все это затеяли… Словом, к тому моменту, как я доставил тебя на «Ястреб» и вытащил из скафандра, кислорода в той смеси, которой ты дышал, практически не было.
— Это не новость.
— Новость в том, что ты пробыл без кислорода от семи до девяти минут, — сказал Азим.
Я бухнулся обратно в кровать.
— Телеметрия могла врать. Скафандр отказал раньше, чем я вырубился, так что…
— Этим объясняется разброс в две минуты. Но даже элементарный математический расчет говорит, что кислорода, оставшегося после отключения рециркулятора, не могло хватить на все это время.
— Приборы врут.
— Возможно. А если нет?
— Этого не может быть. Необратимые повреждения мозга начинаются уже после трех минут. После пяти минут возможны варианты, но семь — девять… Это практически без шансов. И почему ты решил сказать мне об этом именно сейчас?
— Чтобы ты вел разговор с потенциальным клиентом, обладая максимумом информации.
— Какое это отношение имеет к фрахту «Ястреба»?
— Никакого, наверное.
— Авгохирург не выявил повреждений мозга, — сказал я. — И я не чувствую, что сильно изменился с тех пор. Хотя это, конечно, не аргумент. Но медицинское оборудование врать не будет.
— Последние две недели были слишком спокойными, — сказал Азим. — А теперь у меня такое чувство, будто мы вот-вот вляпаемся в очередную историю. Служба безопасности порта проявляет интерес к кораблю, ты идешь на деловую встречу в «Выхлоп»… Я посчитал, что в такой ситуации тебе лучше знать, чем не знать.
— Практической пользы от этой информации все равно нет.
Азим пожал плечами. Понятно. Его совесть чиста, он сказал что хотел, вывалил на меня новости и теперь сваливает в космопорт. Номинально я в нашем дуэте главный, мне и принимать решение. Азим слишком привык исполнять приказы, и ему нужен кто-то, кто будет их отдавать.
В баре «Третий выхлоп» было темно и пусто. Полдень — не самое популярное время для посещения такого рода заведений. Космонавты — народ пьющий, но днем на Сицпионе-3 слишком жарко, чтобы пить.
Автоматического обслуживания на Сципионе-3 не признавали, за стойкой бара стоял самый настоящий живой бармен. Он даже периодически протирал стаканы чистым полотенцем, то есть вел себя так, как и положено вести себя всякому уважающему себя бармену.
Кроме бармена в помещении находилось еще три человека, и ни один из них не выглядел кредитоспособным. Оплатить выпивку они еще могли, а вот арендовать космический корабль — вряд ли.
— Я капитан «Ястреба», — сказал я бармену. — Мне назначена встреча.
— Да, я в курсе, — сказал бармен. — Вас ждут в отдельном кабинете. Третья дверь. Закажете что-нибудь?
— Разве что кофе. Принесите туда.
— Думаю, нет необходимости, — сказал бармен. — Он заказал целый термос кофе и две чашки.
— А он там один?
— Конечно, — сказал бармен и заговорщически мне улыбнулся. — Так принято.
Значит, бармены тоже в курсе, как обсуждаются такие вопросы. Остается только надеяться, что отдельные кабинеты бара не нашпигованы подслушивающим оборудованием местной полиции.
Я закурил сигарету и посмотрел на часы. До полудня оставалось три минуты, не стоит приходить раньше.
Бармен поставил передо мной чистую пепельницу.
— Надолго на Сципион?
— Надеюсь, что нет. Цены на стоянку у вас адские.
— Говорят, что дальше будет еще хуже, — доверительным тоном сообщил мне бармен. — Война, расходы на оборону…
— Вам все равно не поднять орбитальную оборону до третьего уровня, — сказал я. — А второй… Для такой планеты — это не то что нормально, а даже очень хорошо.
— Знать бы еще, от кого придется отбиваться.
— Скаари пока не вступили в игру.
— А президент до сих пор не подписал соглашение с Альянсом, — сказал бармен. — Так что на нас могут свалиться и ВКС. По крайней мере, я этому сильно не удивлюсь.
— Кто бы ни напал, вам все равно не выстоять.
— Это мы еще посмотрим, — бодро сказал бармен. — Я записался добровольцем в милицию, через неделю у нас начинаются сборы…
Вот это уже не очень хорошо. Если через неделю начинаются сборы добровольцев милиции, планетарное правительство может принять и другие меры по укреплению обороноспособности. Например, реквизировать все корабли, находящиеся на его стоянках. Незаконное решение, но кто соблюдает законы в военное время?
Лучше бы нам свалить с планеты в ближайшие дни.
Я затушил сигарету в пепельнице, кивнул бармену и отправился в третий кабинет, где меня ждал потенциальный клиент и шанс покинуть Сципион-3.
Немного замешкался перед дверью, мысленно представляя грядущий разговор и прислушиваясь к своим ощущениям, открыл, посмотрел внутрь.
Закрыл.
Чувство опасности продолжало хранить гробовое молчание.
Но когда же это все кончится, а? Должно же оно кончиться хоть когда-нибудь?
Видимо, нескоро. Тот, кто ответственен за поджидающие людей на жизненном пути сюрпризы, отсыпал мне их полной мерой. Наверняка для этого ему пришлось обделить не один десяток человек, превратив их жизни в унылое, серое существование. Скучное существование.
Как же я иногда завидую этим людям…
Я повернул ручку, открыл дверь и все-таки зашел внутрь, втайне надеясь, что в первый раз зрение меня обмануло. Надежда оказалась тщетной.
