— А я и не скрываю, форменный сукин сын, — рассеянно бросил я — и в ту же секунду оказался распростертым на полу.
Ботинок Арлин упирался мне в грудь, а к горлу была приставлена заостренная железяка — что-то вроде самодельной финки. Посмотрев девушке в глаза, я встретил пустой взгляд зомби и на мгновение., о, Господи, решил, что пришельцы все-таки добрались до нее и «переделали».
Но всему виной было низкое давление, а может, недостаток кислорода. Я уговаривал подругу, лежа на спине, целых пять минут, плел что ни попадя, лишь бы хоть как-то привести в чувство. И она откинула наконец железяку, разрыдавшись и приговаривая, что убила Бога, — в общем, понесла какую-то дичь.
Я не собирался бросать ее, пусть хоть совсем спятит, но не в моих правилах усложнять себе жизнь. Я заставил Арлин кое-что проглотить из аптечки. Она сопротивлялась, давилась, потом вдруг повернулась ко мне и спросила:
— Почему мы не поедаем наших братьев?
И тут лекарство подействовало.
Она оклемается. В ракете давление повыше да и — что важнее — парциальное давление вырастет. Все образуется, во всяком случае я на это надеялся.
Я затащил Арлин в ракету, затем закинул сумку со снаряжением и сам втиснулся рядом. Мы были как в спальном мешке — или в гробу. Я уселся поудобнее, чтобы дотянуться до приборов, глубоко вздохнул и сосредоточился.
Перед тем как поджечь запал, я вспомнил тот леденящий ужас, который испытал в противолодочном реактивном самолете, при первой в моей жизни посадке на авианосец. То, что я должен полностью положиться на какого-то мифического дядю, нервировало даже больше, чем идея приземлиться на почтовую марку. Что ж, на этот раз — не знаю, к лучшему или к худшему — рычаг управления был в моих собственных руках. Учитывая, что я никогда не летал ни на чем, кроме той развалюхи в части, которая перетаскивала нас через горы, можно понять, почему мне вдруг захотелось назад, в противолодочный самолет.
Я нажал кнопку пуска, открыл дроссель, налег на рукоятку (совсем как в пассажирском лайнере) — и ракета взвилась ввысь. Арлин так и так была в отключке, поэтому упустила возможность вырубиться вместе со мной.
Вдруг я оказался в какой-то странной комнате, мое внимание привлекло слабое шипение. Все вокруг черное и белое, никаких других красок… Должен же я знать, черт возьми, где нахожусь, говорил я себе, что это за вещи и приборы?!
И имя свое неплохо бы вспомнить.
Потом прорезался звук: кто-то произнес «флай». Что это, команда? Флай, флай — ах, Флай! Это же я, мои губы произносят мое собственное имя!
Потом я начал различать цвета, узнал поблескивающие индикаторы прилаженных на скорую руку приборов. Я сам их устанавливал: почте необязательно знать, куда она летит, а нам обязательно.
На экране бокового видения чернота сменялась блеклыми клочьями, что-то вроде сахарной ваты, сверкали молнии. Я посмотрел на высотомер — слишком высоко для облаков. Может, ионизированный газ?
И тут что-то долбануло меня по лицу — как будто всадили пулю 10-миллиметрового калибра, — боль была адская. Сначала она разлилась по всей голове, но потом сосредоточилась в районе виска, как бывает при жесточайшей мигрени. Несколько мгновений не отпускало чувство, что голова вот-вот взорвется — в самом буквальном смысле слова. Затем боль стихла, очевидно, сосуды приспособились к высоте и мозг перезагрузился. Я посмотрел на хронометр: приступ длился всего сорок пять секунд.
Мне они показались сорока пятью годами.
Тихий стон возвестил о том, что Арлин пришла в себя.
— Флай, — с трудом выговорила она, — поздравляю.
Мне было не до ответных любезностей. Но я порадовался, что она теперь под рукой. Мы как раз вошли в плотные слои атмосферы, и я выпустил тормозные ракеты.
Нас начало потряхивать. Но это еще куда ни шло — гораздо хуже то, что наша конура стала нагреваться. Сидя впритык друг к другу, мы буквально истекали потом. Когда перевалило за пятьдесят градусов, с меня уже так лило, что я почти ничего не видел.
А температура все росла. На почтовых ракетах есть защитный слой — но он рассчитан на условия Марса.
И теперь нас просто поджаривало. Температура подскочила до семидесяти градусов, я хватал ртом воздух, каждый вдох обжигал легкие. Кожа покраснела, я почти не соображал, что делаю. Еще минута — и нам пришел бы конец.
— Флай! — завопила Арлин. — Пусти кислород! Он нагреется и выдует жар!
— Ни за что! — запротестовал я.
— Почему?
— Нам не хватит воздуха!
— Ну тогда мы испечемся, как лепешки.
Так мы по очереди выкладывали друг другу гадости. Прямо как муж и жена.
В результате я сделал, как она сказала. Стало гораздо легче. Мозг по-прежнему пылал, но я, по крайней мере, мог соображать.
— Так какие системы у нас не работают? — все еще задыхаясь, спросила Арлин.
Момент показался мне подходящим для того, чтобы быть до конца откровенным.
— Раз уж ты заговорила об этом, — небрежно заметил я, то единственное, что меня беспокоит, это система посадки.
— Что?
— Та штуковина, помнишь, нам бы не помешала. Как же она все-таки называется? Ах, да, воздушная тормозная система.
— Прошедшего не воротишь, — Арлин вздохнула. Будь в нашем коконе побольше места, она бы еще и плечами пожала. — Прости, что так тебя подвела.
— Глупости! Мне самому мерещилось черт знает что, и я тоже был на грани. Ты сдала первой просто потому, что… меньше.
Мелькнула мысль, что в данной ситуации диспут можно было бы и отложить.
— Так как же мы посадим милую крошку? — поинтересовалась Арлин, зевая во весь рот.
Я считал, что нужно попробовать сесть где-нибудь на суше. Живыми или мертвыми — у меня не было настроения плавать. Если мы выживем, на Земле перед нами все дороги открыты — выбирай конечный пункт и тащись.
Мы не могли терять времени. Благодаря трюку с кислородом концентрация углекислого газа упорно росла. А после того, что произошло с Арлин, мне совсем не хотелось чокнуться от недостатка кислорода — спасибо, мистер Дисней, этот аттракцион мальчику не по вкусу.
Я собрался обсудить это с Арлин, но она опять заснула, поэтому я поговорил с марсианином. Я был рад видеть этого зеленого человечка не больше трех футов росту.
— Вы появились как раз вовремя, — сказал я. — Мы всегда надеялись встретиться здесь, наверху, с вами, а не с этой средневековой нечистью.
— Могу вас понять, — ответил он голосом У. К. Филдза. Эти демоны — сущее наказание, но на Деймосе им самое место.
— Почему же? — спросил я.
— Скажу по секрету, омерзительный спутник, вы не согласны? Не то что красавец Фобос, вот это луна для пьющего мужчины. А кстати, у вас виски не найдется?
